Банк «Развитие» в 2013 году предоставил кредит ОАО «Научно-производственный концерн «ЭСКОМ» на сумму 200 млн рублей под залог имущества концерна. В 2016 году долг был переведен на ООО «ЭСТмедикал» с сохранением залога. Позже в рамках банкротства «ЭСТмедикал» соглашение о переводе долга было признано недействительным. Банк попросил суд включить свое требование об уплате долга в реестр НПК «ЭСКОМ», также признанного банкротом. Суд первой инстанции удовлетворил требование банка, включив его в третью очередь реестра должника как обеспеченное залогом. Однако апелляционный суд, с которым согласился суд округа, отменил это решение, отказав в признании банка залогодержателем и понизив очередность удовлетворения его требований. Банк «Развитие» (в лице АСВ) пожаловался в Верховный суд РФ, который отменил постановления апелляции и кассации, и оставил в силе определение суда первой инстанции (дело А63-6153/2019).
Фабула
При этом в июне 2016 года долг по кредитному договору был переведен на ООО «ЭСТмедикал».
В рамках дела о банкротстве ООО «ЭСТмедикал» соглашение о переводе долга было признано недействительным. Банк «Развитие» обратился в Арбитражный суд Ставропольского края с заявлениями о включении требований в реестр НПК «ЭСКОМ», также признанного банкротом.
Суд первой инстанции требования банка удовлетворил частично, обеспечив их залогом. Суд апелляционной инстанции отменил определение в части признания требований обеспеченными залогом и понизил очередность их удовлетворения. Суд округа согласился с апелляционным судом.
В июне 2013 года банк «Развитие» и АО «Научно-производственный концерн «ЭСКОМ» заключили кредитный договор, по которому банк предоставил НПК «ЭСКОМ» кредит в размере 200 млн рублей под залог имущества НПК «ЭСКОМ» (договор залога был заключен в марте 2014 года).
Банк «Развитие» пожаловался в Верховный суд РФ, который решил рассмотреть этот спор.
Что решили нижестоящие суды
Суд первой инстанции отклонил доводы о пропуске банком «Развитие» срока исковой давности, так как срок не тек, пока осуществлялась судебная защита нарушенного права в рамках первого дела о банкротстве НПК «ЭСКОМ».
Суд включил требование банка в размере 191,7 млн рублей в третью очередь реестра как обеспеченное залогом, не найдя оснований для понижения очередности.
Суд апелляционной инстанции счел, что требование банка «Развитие» о признании его залогодержателем было предъявлено по истечении года, в пределах которого действовал залог.
Апелляционный суд понизил очередность удовлетворения требования банка, сославшись на его недобросовестность, установленную при признании недействительным соглашения о переводе долга.
Суд округа согласился с судом апелляционной инстанции, скорректировав резолютивную часть его постановления.
Что думает заявитель
Банк «Развитие» считает ошибочными выводы судов апелляционной инстанции и округа о прекращении залога.
Во-первых, НПК «ЭСКОМ» являлся заемщиком, а не третьим лицом.
Во-вторых, к договору залога не подлежали применению положения абзаца второго пункта 1 статьи 335 ГК РФ, вступившие в силу 01.07.2014 года.
Банк «Развитие» также указал, что ответственность в виде понижения очередности удовлетворения требований (п. 2 ст. 61.6 закона о банкротстве) не могла быть применена к нему в рамках дела о банкротстве НПК «ЭСКОМ», поскольку недобросовестность банка по отношению к кредиторам НПК «ЭСКОМ» не была установлена.
Недобросовестность банка «Развитие» была установлена лишь в отношении кредиторов ООО «ЭСТмедикал» при признании недействительным соглашения о переводе долга в деле о банкротстве ООО «ЭСТмедикал».
Что решил Верховный суд
Судья Верховного суда РФ И.В. Разумов посчитал доводы банка «Развитие» заслуживающими внимания и передал спор в Экономколлегию.
Что в теории
Экономколлегия указала, что специальное основание прекращения залога в силу истечения годичного срока, установленное абзацем вторым пункта 1 статьи 335, пунктом 6 статьи 367 ГК РФ (в действующей редакции), применяется только в случае, когда залогодателем является третье лицо, а не сторона основного обязательства (пункт 2 статьи 4, пункт 2 статьи 422 ГК РФ).
Коллегия также отметила, что срок исковой давности не течет в течение всего времени, пока осуществляется судебная защита права, в том числе при изменении способа защиты или увеличении размера исковых требований (пункт 14 постановления Пленума ВС РФ от 29.09.2015 № 43).
По существу
Залогодателем (ОАО «Научно-производственный концерн «ЭСКОМ») и заемщиком по кредитному договору выступало одно и то же лицо, поэтому положения об истечении годичного срока залога, предоставленного третьим лицом, не применимы к данным правоотношениям.
Кроме того, суды апелляционной и кассационной инстанций необоснованно не включили в срок исковой давности период с 8 июня 2017 года по 17 апреля 2018 года, в течение которого осуществлялась судебная защита права банка «Развитие» в рамках первого дела о банкротстве ОАО «Научно-производственный концерн «ЭСКОМ». При исчислении срока исковой давности суду первой инстанции следовало исходить из даты подачи банком заявления о включении требований в реестр (5 ноября 2019 года) в рамках второго дела о банкротстве концерна.
Судебная коллегия указала, что соглашение от 8 июня 2016 года о переводе долга с ОАО «Научно-производственный концерн «ЭСКОМ» на ООО «ЭСТмедикал», признанное впоследствии недействительным в рамках дела о банкротстве ООО «ЭСТмедикал», не причиняло вред кредиторам концерна, а напротив, улучшало их положение.
Следовательно, очередность удовлетворения требований банка «Развитие», чья недобросовестность по отношению к кредиторам концерна не была установлена, не подлежала понижению на основании пункта 2 статьи 61.6 закона о банкротстве.
Итог
ВС отменил постановления апелляции и кассации, и оставил в силе определение суда первой инстанции.
Почему это важно
По словам Натальи Грибковой, руководителя банкротной практики SSP LEGAL, Верховный суд в очередной раз разматывает клубок сложных обстоятельств, цитируя свои прежние позиции (как пример, про действие закона во времени по залогу).
Примечательно, что в таком конфликтном споре (в котором каждая инстанция высказалась по-своему), Верховный суд поддержал позицию суда первой инстанции. Итак, нам еще раз напоминают, что само по себе оспаривание сделки по мотиву причинения вреда кредиторам — не препятствие для включения в реестр требований кредиторов. И не основание для автопонижения очередности. Важный критерий для понижения — не абстрактное злоупотребление при совершении сделки, а причинение вреда тем кредиторам, с которыми конкурирует заявитель. Данное определение поможет тем кредиторам, в чьих требованиях сомневались именно по мотиву предшествующего оспаривания. Особенно в случаях, когда оспоренная сделка преследовала экономический смысл (как в данном случае — освобождение от долга), но из-за банкротства не сработала как задумывали.
Людмила Хапугина, руководитель отдела финансово-экономических исследований, экспертной компании АльфаПро, отметила, что полностью поддерживает данное решение и считает, что ВС РФ создает «правильную» правовую реальность в отношении применения норм, посвященных залогу в банкротстве.
Действительно, суды апелляционной и кассационной инстанций не учли, что если сделка о переводе долга была признана судом недействительной, то концерн был и оставался залогодателем на протяжении всей процедуры признания сделки недействительной. Эта «фикция» очень важна для поддержания стабильности оборота, ведь несмотря на то, что, по сути, соглашение о переводе долга существовало, оно не повлекло никаких юридических последствий. Относительно течения сроков исковой давности вывод суда тоже является верным: банк не имел оснований полагать, что перевод долга недействительный до момента его признания таковым судом, а значит не мог своевременно предъявить требование концерну.
С другой стороны, Людмила Хапугина сожалеет, что ВС РФ уделил мало внимания вопросу недобросовестности в отношениях банка и кредиторов концерна.
«Учитывая, что данное соглашение о переводе долга было сделано с согласие банка и, как указывает суд, не причиняло вред кредиторам концерна, считаем, что здесь было бы интересно увидеть больше аргументов, почему такая неосмотрительность банка не вызвала у суда подозрений», — пояснила она.
Айжан Мухамбетова, управляющий партнер юридической компании Equal Legal Partners, отметила, что позиции суда апелляционной инстанции и кассационной инстанций выглядят так, словно суды не хотели разбираться в деле:
они решили просто связать два дела о банкротстве и применить нормы об учете требования после оспаривания сделки, которые бы работали в одном деле, в другом;
не учли принципы действия закона во времени, применив к банку и его требованию сроки, которые применялись к отношениям, возникшим после 2014 года;
забыли про общие последствия недействительности сделок.
Результатом стал судебный акт Верховного суда, отменяющий неверные судебные акты апелляционной и кассационной инстанций. По самой сути судебный акт Верховного суда не носит в себе новых выводов и подходов, определение скорее исправляет ошибки и вносит ясность в запутанное дело. Думаю, что данный судебный акт станет напоминанием нижестоящим судам о том, что в любом деле необходимо разобраться, иначе есть риск принятия неправильного решения даже без наличия в деле экстраординарных проблем.
Анастасия Подковко, руководитель судебно-арбитражной практики адвокатского бюро «Плешаков, Ушкалов и партнеры», отметила, что ВС в очередной раз исправил ошибки нижестоящих судов, которые, разрешая обособленный спор по заявлению банка о включении его требования в реестр требований кредиторов заемщика и залогодателя (концерна), в обоснование своих выводов сослались на обстоятельства, установленные судами в рамках другого арбитражного дела.
В рассматриваемом обособленном споре ошибка нижестоящих судов заключалась в том, что, учитывая установление недобросовестности кредитора в рамках иного арбитражного дела в отношении иного должника, апелляционный и кассационный суды автоматически и безосновательно распространили эти выводы на данное дело, посчитав доказанным наличие в поведении кредитора признаков недобросовестности также и в отношении должника по данному делу о банкротстве, вследствие чего субординировали требование банка при включении его в реестр. Однако Верховный суд, оставляя в силе судебный акт первой инстанции, эту ошибку исправил, указав, что, поскольку в деле о банкротстве концерна (заемщик и залогодатель) недобросовестность банка по отношению к должнику установлена не была, более того, она опровергается обстоятельствами спора, основания для понижения его требования отсутствуют.
Таким образом, подчеркнула Анастасия Подковко, Верховный суд РФ напомнил участникам судебных споров и судам о том, что не всякие выводы судов по делам со схожим субъектным составом являются преюдициальными, и обратил внимание на то, что в каждом конкретном случае судам надлежит подвергать пристальному анализу абсолютно все обстоятельства дела, даже те, которые на первый взгляд кажутся очевидными.
«Хочется надеяться, что с принятием комментируемого Определения таких ошибок в судебных актах станет существенно меньше и суды при рассмотрении банкротных дел, в которых традиционно применяется более строгий стандарт доказывания, не будут «халтурить» и в любом судебном акте со схожим субъектным составом перестанут видеть преюдицию без оценки всех обстоятельств дела», — отметила она.
Аягма Галсанова, старший юрист практики «Банкротство» ЮК «Правый берег», отметила, что вынесенный судебный акт является неоднозначным, так как, с одной стороны, соглашение о переводе долга, по мнению суда, не причиняло вред кредиторам концерна, а, наоборот, улучшало их положение, так как подразумевало под собой уменьшение притязаний к имущественной массе прежнего должника.
Суд посчитал, что отношения между новым должником (обществом) и банком не должны влиять и не влияют на правоотношения между банком и концерном. Однако с другой стороны, суд не принял доводы о том, что банк как профессиональный участник рынка финансовых услуг должен был знать о финансовом состоянии компаний. То есть мы видим отступление от общего принципа предъявления повышенных требований профессиональным участникам экономических отношений.
Вместе с тем, подчеркнула Аягма Галсанова, доводы суда имеют под собой разумное основание, так как нельзя применять в отношении концерна как преюдицию судебный акт, стороной которого концерн не являлся (то есть договор о переводе долга не является сделкой, совершенной за счет концерна, поскольку в результате его заключения должник не уменьшил свои активы, имущества либо денежных средств не утратил, а напротив, концерн был освобожден от бремени исполнения обязательств по кредитному договору, что исключает вывод о причинении действиями банка вреда кредиторам концерна).
«Таким образом, ВС показал, что в каждом конкретном случае применять нормы права нужно исходя из фактических обстоятельств дела», — подытожила она.
