По заключенному в 2019 году соглашению о порядке погашения приобретенного по наследству долга Александр Трефилов обязался возвратить кредиторам сумму долга в пределах стоимости перешедшего к нему наследственного имущества. Однако в связи с неисполнением условий соглашения один из кредиторов — Святослав Манцевич — взыскал в суде с должника 33,5 млн рублей в пределах стоимости перешедшего к нему наследственного имущества. После того как Трефилов был признан банкротом, Манцевич попросил суд включить в реестр должника 33,5 млн рублей основного долга и 4,7 млн рублей процентов. Однако суд первой инстанции, с которым согласились апелляция и кассация, включил в третью очередь реестра только требование в размере основного долга, но отказался включать в реестр проценты. Манцевич пожаловался в Верховный суд. ВС признал возможным включать требования об уплате процентов в реестр наследника-банкрота, отменил акты нижестоящих судов и отправил спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции. Этот кейс подробно описан на портале PROбанкротство.
Несмотря на то, что потребительское банкротство появилось в нашем правопорядке еще в 2015 году, судебная практика до сих продолжает сталкиваться с трудностями тогда, когда требуется правоприменение различных отраслевых норм. При этом, увы, такая ситуация интуитивно воспринимается судами как конкуренция, хотя это не всегда так. Дело Трефилова не первый пример такого восприятия — достаточно вспомнить дело Амурского продукта, в котором перед ВС встал вопрос о субсидиарной ответственности наследников. При этом количество банкротств граждан неизбежно растет с каждым годом, кратно превышая количество банкротств корпоративных. В этой связи внимание Верховного суда к вопросам наследования долга сложно переоценить.
В январе 2019 года банк «Санкт-Петербург» открыл кредитную линию ООО «Интеллект Дриллинг Сервисиз». В октябре 2019 года банк «Санкт-Петербург» в обеспечение кредитного соглашения заключил договор залога с ООО «Траснмил», как и с ООО «Интеллект Дриллинг Сервисиз», входящим в группу компаний IDS Group. Через три месяца суд возбудил в отношении ООО «Траснмил» дело о банкротстве. В рамках процедуры банкротства банк ВТБ потребовал признать заключенный ООО «Траснмил» с банком «Санкт-Петербург» договор залога недействительной сделкой. Суд первой инстанции, с которым согласилась апелляция, удовлетворил требование ВТБ. Однако окружной суд отправил спор на новое рассмотрение. ВТБ пожаловался в Верховный суд. ВС решил, что соблюдение порога в 1% само по себе не подтверждает действительности сделки, отменил постановление суда округа и оставил в силе акты судов первой и апелляционной инстанций. Портал PROбанкротство следил за этим делом.
Направление развития практики, заданное Верховным судом РФ, должно активнее поддерживаться юридическим сообществом и судами для того, чтобы в рамках признания сделок недействительными не происходило выхода за предмет доказывания, который обусловлен материальными нормами. Часто кредиторы или управляющий в банкротстве указывают все основания признания сделок недействительными, в том числе и общегражданские, чтобы в судебном акте об оспаривании сделки получить выводы о недобросовестности контролирующих должника лиц и/или о моменте возникновения признаков банкротства.
При этом важно, продолжает Ольга Савина, что если сделка совершена в непосредственном преддверии или после возбуждения дела о банкротства, то банкротные составы оспаривания сделок не включают подобные обстоятельства, нет необходимости их устанавливать. Однако кредиторы и управляющий стремятся их установить, чтобы впоследствии использовать при оспаривании иных сделок или при привлечении к субсидиарной ответственности. Такой подход не отвечает принципу добросовестности и превращает суд из органа, осуществляющего правосудие, в инструмент по изготовлению судебных актов.
Верховный суд РФ в таком случае призывает избегать подобных сторонних выводов и занимать формальный подход, ориентируясь на предмет доказывания.
В рамках банкротства ООО «Мебе-Девелопмент» был продан с торгов за 1,49 млрд рублей принадлежавший компании бизнес-центр. При этом еще до проведения торгов на долю в праве собственности ООО «Мебе-Девелопмент» на бизнес-центр в размере 49,99% по требованию следователя был наложен временный арест. В публикациях о проведении торгов КУ указал информацию о наличии ареста. Но именно это не понравилось ФНС, которая оспорила результаты торгов и заключенный по их итогам договор купли-продажи недвижимости. По мнению налоговиков, информация об аресте доли в БЦ сузила круг потенциальных покупателей, и в итоге бизнес-центр был продан по заниженной минимум в два раза по сравнению с рыночной ценой. Суды трех инстанций признали требование ФНС необоснованным. Однако жалобой налогового органа, к которой также присоединилась Генпрокуратура, заинтересовался Верховный суд, который отменил акты нижестоящих судов и отправил спор на новое рассмотрение. Этот кейс подробно описан на портале PROбанкротство.
Исходя из текста определения СКЭС ВС РФ о передаче жалобы для рассмотрения, считает Иван Гулин, анализируемый спор выделяется насыщенностью отраженных правовых вопросов. Судебной коллегии по экономическим спорам предстояло решить:
правомерно ли отражение наличия ареста, наложенного в рамках уголовного дела, в публикациях о проведении торгов, если срок ареста истек и не был продлен в рамках уголовного дела;
повлияло ли отражение наличия ареста на сокращение круга потенциальных участников и цену продажи;
имеет ли текущий кредитор (в настоящем случае — ФНС) право оспаривать торги в рамках процедуры банкротства;
какой вид срока исковой давности применим к настоящему спору (общий или специальный).
На наш взгляд, нельзя и обойти стороной вопрос о явном непоследовательном поведении ФНС в данном споре и применении принципа «эстоппеля» в этой связи. Противоречие в поведении налогового органа выражается в том, что одним из доводов жалобы является указание на несправедливость отражения наличия уголовного ареста в публикациях о проведении торгов. В то же время в период проведения торгов ФНС не только не спорила с включением соответствующей информации в публикации, но и активно оспаривала определение о прекращении записей об аресте и указывала на то, что расследование уголовного дела не завершено, арест не снят.
При этом, продолжает Иван Гулин, не может быть поставлена под вопрос добросовестность конкурсного управляющего, поскольку им в отношении реализуемого имущества принимались меры по его «очистке» от уголовного ареста. Возможное неотражение наличия ареста на имущество (с учетом позиции ФНС на период проведения торгов и отсутствия факта снятия ареста в рамках уголовного дела) могло привести к обратным претензиям о введении потенциальных покупателей в заблуждение. Учитывая, что любые торги это не одномоментное действие, а длящийся процесс, предмет торгов, а также существенные юридические факты в отношении него могут возникать или прекращаться уже в период объявленных торгов. При этом потенциальные участники торгов не лишены возможности сверяться с организатором торгов о существенных обстоятельствах в отношении предмета торгов в продолжение экспозиции экспонирования.
Денис Тихмянов являлся временным и конкурсным управляющим ООО «Илиос», банкротство которого как отсутствующего должника инициировала ФНС. После прекращения дела о банкротства в связи с отсутствием средств на финансирование Денис Тихмянов попросил суд взыскать с ФНС как инициатора банкротства вознаграждение временного и конкурсного управляющего, компенсацию расходов на процедуры, а также проценты по вознаграждению временного управляющего. Суд первой инстанции признал требование АУ обоснованным. Однако апелляционный и окружной суды отказали АУ в выплате вознаграждения в полном объеме, хотя нарушений в его действиях во время процедуры банкротства выявлено не было. После чего Денис Тихмянов пожаловался в Верховный суд, который отменил акты апелляционного и окружного судов в части отказа во взыскании с МИФНС судебных расходов АУ в размере 501,9 тыс. рублей. В отмененной части оставлено в силе определение суда первой инстанции. Подробнее о кейсе можно прочитать на портале PROбанкротство.
По мнению Владимира Ефремова, Верховный суд продолжает разбираться в нюансах финансирования процедур банкротства за счет кредиторов-заявителей, которые по общему правилу должны выплачивать вознаграждение управляющему в случае недостаточности имущества должника.
В деле общества «Илиос» Верховный суд подтвердил, что должник, учредители должника и кредитор — заявитель по делу о банкротстве солидарно отвечают перед арбитражным управляющим по долгам о возмещении его расходов и вознаграждения.
Взысканные с налоговой инспекции (заявитель) 500 тыс руб. расходов управляющего наглядно показывают необходимость предварительного анализа финансовых перспектив инициируемой процедуры банкротства. В противном случае кредиторы не только не получают возмещения своих долгов, но и оплачивают за должника его процедуру банкротства.
В частности, ФНС и юридические фирмы активно разрабатывают модели определения таких перспектив, которые позволяют сократить риск финансирования процедур должников, к примеру:
ФНС в 2022 году запустила в работу «Систему комплексного управления и администрирования долгом», которая позволяет оценивать перспективы взыскания долга на основе данных о средствах и активах должника и контролирующих его лиц;
BGP Litigation разработало для клиентов модель банкротного скоринга, которая позволяет определить финансовую целесообразность инициирования процедуры банкротства должника на основе публичных данных о его деятельности.
Позиция по делу общества «Илиос» дополнила существующую практику, которая позволяет конкретизировать отдельные вопросы финансирования процедур банкротства кредиторам, в частности: если управляющий не обращается в суд с заявлением о прекращении процедуры в условиях, когда понимает отсутствие финансирования для ее продолжения, то риски таких расходов могут быть возложены на него; кредиторы-заявители при выдаче суду согласия на финансирование процедуры имеют право ограничить его определенной суммой, и тогда управляющий должен руководствоваться этим лимитом и не допускать его превышения или ходатайствовать о прекращении процедуры; о праве иных кредиторов или третьих лиц заявить о финансировании процедуры с их стороны.
В 2021 году суд прекратил производство по делу о банкротстве ООО «Строительная компания «Афина» из-за отсутствия финансирования. ФНС потребовала привлечь к субсидиарной ответственности экс-директора должника Юрася Албурова, а также еще троих предполагаемых выгодоприобретателей по совершенным должником сделкам. Суд первой инстанции, с которым согласились апелляция и кассация, привлек к субсидиарной ответственности только Албурова. При этом суд первой инстанции, который поддержала апелляция, отклонил ходатайства ФНС о рассмотрении спора в закрытом судебном заседании. Налоговый орган настаивает на ошибочности выводов судов, которые не исследовали готовые к передаче в материалы дела более 60 документов, полученных в ходе налогового контроля, доступ к которым ограничен. Верховный суд отменил акты нижестоящих судов и отправил спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции. Портал PROбанкротство писал об этом деле на этой неделе.
Нечасто Верховный суд принимает к рассмотрению жалобы на нарушение процессуальных прав заявителя. Прямо какое-то чудное дело. Не оставляет меня ощущение, что решение связано с фигурантами этого спора. Так как не могу отделаться от впечатления, что заявитель частично передергивает факты и частично стал соавтором ситуации, оцененной им в кассационной жалобе как нарушение фундаментального процессуального права уполномоченного органа на справедливое судебное разбирательство. Сегодня судебного акта СКЭС ВС РФ в полном объеме еще нет. Но спор возвращен на новое рассмотрение, и, значит, высший суд страны усмотрел серьезное нарушение в действиях нижестоящих инстанций.
При этом, продолжает Юрий Федоров, при знакомстве с судебными актами нижестоящих инстанций обращаешь внимание на постоянные формулировки: «в материалы дела не представлено...», в «материалах дела отсутствует...». Скажу честно, я искренне уважаю судей, поставивших конституционный принцип «презумпции невиновности» выше «фундаментального процессуального права уполномоченного органа...». С надеждой буду следить за новым этапом разбирательства, но — ох как мало шансов!
