Юрий Князев

С формальной точки зрения, звучит небесспорно, что частичное погашение требования по сделке приравнивается к возмещению убытков, так как это разные обособленные споры и разные юридически значимые обстоятельства. Более того, сам факт лишь частичного погашения требований по сделке означает, что в конкурсную массу не было возвращено все то, что должник утратил по недействительной сделке. В данном случае, вероятно, взыскание долга в солидарном порядке в непогашенной части со второго контролирующего лица (позиция, которую, видимо, собирается пересмотреть ВС) как раз может стать инструментом полного возмещения потерь должника от сделки.

Меры стимулирования должника к своевременному погашению задолженности могут только всячески приветствоваться – именно так обеспечивается реальная исполнимость судебного акта, и индексация – одна из таких мер. Но спустя 11 лет… даже при самом консервативном подходе очевиден правовой пробел, который запустил механизм конституционного контроля и законодательной активности. Конституционный Суд РФ проанализировал разные подходы судов к установлению сроков обращения с заявлениями об индексации, и законодателю нужно было остановиться на каком-то подходе.

Суд легализовал преимущественное удовлетворение требований одного кредитора (причем – против его воли). Один из кредиторов получил 100% долга перед ним, другие кредиторы – ничего – это и есть преимущественное удовлетворение, с которым последовательно борется Верховный Суд РФ. Проблема в этом деле явно выходит за рамки денежного возмещения: кредитор сопротивляется исключению из реестра, хотя ему предлагали в два раза больше номинала требований (почему, кстати, суд не посчитал это злоупотреблением правом со стороны контролирующего лица: одному кредитору *2, а другим – ничего не предлагалось?). Поэтому вывод суда об отсутствии нарушения очередности и пропорциональности в этом случае представляется необоснованным. Если контролирующее лицо хочет погасить требования к должнику – это не запрещено, но – перед всеми кредиторами и в специальной процессуальной форме (см. подробный, пошаговый гайд со ссылками на судебную практику).

Так что все же имеет приоритет при недостаточности платежа – очередность погашения, установленная ст. 319 ГК РФ, или назначение платежа, указанное должником (ст. 319.1 ГК РФ)? Судебная практика поддерживает обе позиции. Недостаточность платежа – простая и распространенная ситуация, но, чтобы найти ответ, надо «поднять» практику и хорошенько разобраться в доктрине. Как мы видим на примере – даже в рамках одного дела разные инстанции приходят к противоположному мнению. Представляется, что в данном деле ближе к истине был суд первой инстанции (что отметил Верховный Суд РФ в определении о передаче), так как у должника был один основной долг и связанные с ним проценты. В этом случае очередность должна устанавливаться ст. 319 ГК РФ. Статья же 319.1 ГК РФ должна применяться, когда есть несколько основных обязательств.

Адвокат не должен бояться своего доверителя, иначе как гарантировать должнику конституционное право на юридическую помощь? Именно юристу отводится ключевая роль в разработке плана выхода из кризиса, как врачу – роль в лечении болезни. При этом должны сохраняться возможности для проверки соглашений, чтобы сдержать аппетиты тех, кто «выводит» через такие соглашения явно несоразмерные активы. В этом вопросе сложно предложить универсальное правило и можно только приветствовать разумный подход судов.

Рассматриваемое нами дело – об определении границ этих вопросов. На первый взгляд, нижестоящие суды действительно вышли за рамки вопросов, которые могут быть рассмотрены в процедуре разрешения разногласий, так как фактически рассмотрели спор о размере обязательств. В то же время достаточно сложно определить границы «рассмотрения разногласий», так как нормы о разногласиях встречаются по всему Закону о банкротстве 41 раз (на данный момент) и не консолидированы в каком-то одном разделе. Соответственно, важная роль в определении границ «разногласий» отводится судебной практике – как в данном постановлении.

Больше 90% дел о банкротстве – это конкурсные производства, а возможность реабилитационной процедуры – это как глоток свежего воздуха. Таким образом, ВС абсолютно справедливо применил максимально благоприятствующий подход к мировому соглашению. К сожалению, злоупотребления – например, когда сторона сначала подписывает мировое соглашение, а потом отменяет его в суде по формальным основаниям – пока еще встречаются в практике, в связи с чем будем надеяться, что ВС продолжит укоренять практику максимальной защиты мировых соглашений.

Во-вторых, указал на несанкционный статус конкретной операции (право голоса кредитора не является "экономическим ресурсом" и не может быть заблокировано). Получается, сфера санкций все больше сужается; все более широко распространенным становится правило, что сомнения в санкционном статусе лица толкуются в пользу лица. Это решение — одно из многочисленных разъяснений и исключений, обеспечивающих беспрепятственный доступ к правосудию даже для подсанкционных лиц. Хочется надеяться, что российская судебная практика пойдет по пути возложения бремени доказывания реальных препятствий в доступе к правосудию в иностранных судах и арбитражах на участников споров в России, «примеряющих» на себя выгоды от санкционного статуса.

Судебные акты по делу, на основании задолженности по которому возбуждено дело о банкротстве, не просто были отменены — было установлено, что задолженность должника перед заявителем отсутствует. Это значительная сумма, так как размер требований заявителя превышал 90% реестра. Оставшаяся задолженность в реестре, по всей видимости, является не причиной, а следствием возбуждения дела о банкротстве. Отмена судебного акта, послужившего основанием для принятия судебного постановления по данному делу, является основанием для пересмотра дела по новым обстоятельствам. Кроме того, установленный в уголовном деле сговор между бывшим директором должника и заявителем подтверждает отсутствие вины и ущерба от действий ответчика, который, напротив, препятствовал причинению вреда должнику. По нашему мнению, Верховный суд РФ отменит судебные акты об отказе в пересмотре определения о привлечении к субсидиарной ответственности и даст важные разъяснения в защиту добросовестных директоров.