В рамках банкротства бизнесмена Евгения Бернштама суд обязал должника передать финансовому управляющему Анне Пановой коллекцию фигурок стоимостью 201 млн рублей. В марте 2022 года судебный пристав-исполнитель осмотрел квартиру Бернштама на предмет обнаружения имущества, подлежащего передаче в рамках возбужденного исполнительного производства, но фигурки так и не обнаружил. Зато пристав обнаружил иное имущество. Ссылаясь на то, что ФУ не описала и не включила в инвентаризационную опись это имущество, Совкомбанк пожаловался в суд на бездействие финансового управляющего, выразившееся в уклонении от принятия в ведение и продажу имущества должника. Суд первой инстанции отклонил жалобу Совкомбанка. Но апелляция, с которой согласился суд округа, признала бездействие ФУ незаконным. После чего Анна Панова пожаловалась в Верховный суд, который отменил акты судов апелляционной и кассационной инстанций, и оставил в силе определение суда первой инстанции (дело А40-189254/2018).
Фабула
Предприниматель Евгений Бернштам был признан банкротом. В начале 2020 года суд обязал должника передать финансовому управляющему Анне Пановой частную коллекцию фигурок «Мы все родом из детства» стоимостью 201 млн рублей. ФУ был выдан исполнительный лист.
В марте 2022 года судебный пристав-исполнитель осмотрел квартиру Бернштама в Москве на предмет обнаружения имущества, подлежащего передаче в рамках указанного исполнительного производства.
Фигурки обнаружены не были. Но пристав обнаружил иное имущество. Ссылаясь на то, что ФУ не описала и не включила в инвентаризационную опись это имущество, Совкомбанк потребовал от финуправляющего провести инвентаризацию всего обнаруженного по указанному адресу имущества должника.
Поскольку требование было оставлено без удовлетворения, Совкомбанк пожаловался в суд на бездействие финансового управляющего, выразившееся в уклонении от принятия в ведение и продажи имущества должника.
Суд первой инстанции отклонил жалобу Совкомбанка. Но апелляция, с которой согласился суд округа, признала бездействие ФУ незаконным.
После чего Анна Панова пожаловалась в Верховный суд, который решил рассмотреть этот спор.
Что решили нижестоящие суды
Суд первой инстанции исходил из недоказанности уклонения финансового управляющего от исполнения обязанности по проведению инвентаризации и оценке имущества должника.
Так, в мае 2021 года суд отказался удовлетворять заявление ФУ о предоставлении доступа в квартиру должника, поскольку Московский горсудом избрал в отношении Бернштама меру пресечения в виде домашнего ареста. Бернштаму было запрещено общаться с любыми лицами, кроме следователя, адвокатов, правоохранительных органов и специальных служб, при этом ФУ в указанный перечень не входит.
Однако на момент совершения исполнительных действий должник отсутствовал в квартире. Полагая, что Бернштам больше не содержится под домашним арестом, ФУ направила запрос о предоставлении доступа в жилое помещение для составления описи имущества, проведении инвентаризации и оценки имущества, который должник оставил без ответа.
Наконец, в августе 2022 года суд удовлетворил повторное ходатайство о предоставлении доступа в жилое помещение должника и обязал Бернштама предоставить финансовому управляющему доступ в жилое помещение для проведения описи.
Поэтому суд первой инстанции пришел к выводу, что ФУ осуществляет действия по получению от должника информации об имуществе, в том числе в судебном порядке, а также в установленные сроки принимает иные действенные меры по установлению и возвращению имущества должника.
Также суд первой инстанции счел, что осуществление исполнительских действий касается исключительно предмета исполнительного производства, в связи с чем в осуществлении действий по обнаружению, описи и принятию имущества должника, которое не имеет отношения к действиям судебного пристава-исполнителя по обнаружению имущества в рамках указанного исполнительного производства, ФУ был ограничен.
Суд апелляционной инстанции удовлетворил жалобу Совкомбанка. По мнению апелляции, суд первой инстанции не учел, что в законодательстве о банкротстве и об исполнительном производстве не содержатся нормы, ограничивающие ФУ в проведении инвентаризации имущества в момент осуществления каких-либо исполнительских действия в рамках исполнительного производства. Находясь в марте 2022 в квартире должника, ФУ мог осуществить опись и оценку имущества для его последующей реализации и погашения требований конкурсных кредиторов.
Между тем, данные действия ФУ не предпринял тогда, когда у него была возможность их предпринять без необоснованных временных и материальных затрат. Материалы спора не содержат объективных причин невозможности проведения финуправляющим описи и оценки имущества.
При этом ссылка суда первой инстанции на то, что ФУ направлял в адрес должника запросы, а также обращался в суд с заявлением о предоставлении ему доступа в жилое помещение, не имеет правового значения в рассматриваемом споре, так как не опровергает факт бездействия ФУ в марте 2022 года.
Что думает заявитель
Выводы суда апелляционной инстанции сделаны при неправильном применении положений закона об исполнительном производстве и противоречат установленным по делу обстоятельствам. Также не опровергнуты выводы суда первой инстанции.
ФУ указал, что в доступе в квартиру должника для исполнения возложенных на него обязанностей ему было отказано, однако положения части 1 статьи 50 закона об исполнительном производстве предусматривают право сторон исполнительного производства участвовать в совершении исполнительных действий. В связи с чем, нахождение ФУ в квартире должника 11.03.2022 года ограничивалось правом взыскателя, присутствующего при совершении исполнительных действий по поиску коллекции фигурок.
Осуществление ФУ мероприятий, связанных с описью, оценкой и принятием в ведение иного имущества должника, не могло быть реализовано в качестве взыскателя при участии в осуществлении данных исполнительных действий судебным приставом-исполнителем, поскольку предполагало бы выход за пределы полномочий взыскателя, установленных законом об исполнительном производстве. Сам Бернштам в квартире отсутствовал.
Суд первой инстанции пришел к правильному выводу об ограничении правомочий ФУ правами стороны исполнительного производства – взыскателя.
Что решил Верховный суд
Судья ВС Букина И.А. сочла доводы жалобы заслуживающими внимания и передала спор в Экономколлегию.
Что в теории
Перед судами стоял вопрос о том, вправе ли ФУ, участвующий в качестве взыскателя в совершении исполнительных действий по изъятию у должника определенного имущества, совершать дополнительные действия по описи и оценке иного обнаруженного у должника имущества.
В соответствии с частью 1 статьи 64 закона об исполнительном производстве исполнительными действиями являются совершаемые судебным приставом-исполнителем в соответствии с данным федеральным законом действия, направленные на создание условий для применения мер принудительного исполнения, а также на понуждение должника к полному, правильному и своевременному исполнению требований, содержащихся в исполнительном документе.
Исходя из части 1 статьи 50 закона об исполнительном производстве взыскатель вправе участвовать в совершении исполнительных действий, давать устные и письменные объяснения в процессе совершения исполнительных действий, приводить свои доводы по всем вопросам, возникающим в ходе исполнительного производства.
Таким образом, полномочия судебного пристава-исполнителя и право взыскателя на участие в исполнительных действиях не предполагают выхода за пределы требований находящегося на исполнении исполнительного документа во избежание нарушения баланса интересов участников исполнительного производства и принципа соотносимости объема требований взыскателя мерам принудительного исполнения (пункт 5 статьи 4 закона об исполнительном производстве).
По существу
Нахождение ФУ (его представителя) в квартире должника 11.03.2022 года было обусловлено исключительно правом взыскателя присутствовать при совершении исполнительных действий по осмотру квартиры и поиску коллекции фигурок.
При таких условиях осуществление финуправляющим иных мероприятий, не относящихся непосредственно к исполнительным действиям, предполагало бы выход за пределы полномочий взыскателя, установленных законом об исполнительном производстве.
Наличие у ФУ обязанности выявлять имущество гражданина основанием для расширения предоставленных полномочий взыскателя по исполнительному производству не является.
Тем более не может быть поставлено в вину ФУ неосуществление описи, оценки и принятия в ведение иного имущества должника в условиях, когда на момент поиска коллекции фигурок имелся вступивший в законную силу судебный акт об отказе управляющему в доступе в спорную квартиру ввиду нахождения должника под домашним арестом. Напротив, подобные действия управляющего могли быть квалифицированы как направленные на преодоление такого судебного запрета и расценены как самоуправство.
При этом установив (несмотря на факт домашнего ареста) отсутствие должника в спорной квартире на момент совершения исполнительных действий, ФУ направил повторное ходатайство о предоставлении доступа в жилое помещение, которое определением суда от 16.08.2022 года было удовлетворено.
Экономколлегия подчеркнула, что избранная ФУ модель поведения, учитывающая личные права должника, а также имеющиеся на конкретный момент времени судебные предписания, является разумной и добросовестной.
Выводы судов апелляционной инстанции и округа об обратном ошибочны. У них не было оснований для отмены определения суда первой инстанции, признавшего поведение финансового управляющего законным.
Итог
Верховный суд, который отменил акты судов апелляционной и кассационной инстанций, и оставил в силе определение суда первой инстанции
Почему это важно
По мнению партнера юридической фирмы «СТРИМ» Алены Антоновой, данное дело интересно тем, что наглядно показывает пример того, как целый ряд норм закона из разных сфер права (уголовно-процессуальное, исполнительное, банкротное) вступают между собой в противоречие.
С одной стороны, доступ в квартиру должника посторонних лиц при нахождении этого самого должника под домашним арестом в этой самой квартире ввиду его уголовного преследования, действительно вряд ли можно назвать допустимым. Да и финансовый управляющий при таких обстоятельствах рискует попасть в поле зрения правоохранительных органов. С другой стороны, полномочия пристава также ограничены исполнительным документом. Но при этом, закон о банкротстве прямо обязывает финансового управляющего принимать все необходимые меры для пополнения конкурсной массы. Получается коллизия. Но в самом «неудобном» положении оказывается именно финансовый управляющий. Основные риски в данном случае ложатся на него – с одной стороны участники уголовного производства могут ополчиться, с другой стороны пристав, который вряд ли согласится выйти за пределы своих полномочий, с третьей арбитражный суд и кредиторы, которые руководствуются, прежде всего, обязанностями, установленными банкротным законодательством. А ведь есть еще должник, который любые «погрешности» управляющего сможет использовать в своих интересах.
В данном случае, подчеркнула Алена Антонова, Верховный суд встал на «защиту» финансового управляющего и разрешил данную коллизию.
«Полагаю, Верховный суд дал достаточно ясные разъяснения в отношении приоритета применения указанных выше норм права в банкротных делах, что будет способствовать единообразию в формировании судебной практики по такого рода вопросам», – пояснила она.
По мнению партнера и руководителя практики «Банкротство и суды» Melling, Voitishkin & Partners Павла Новикова, Верховный суд РФ в комментируемом определении четко разграничил отрасли применимого права (уголовно-процессуальное, исполнительное, банкротное) в ситуации, когда финансовый управляющий в рамках реализации своих полномочий получает доступ к жилому помещению должника.
Вопрос гарантий конституционных прав должников в рамках дел о банкротстве физических лиц в последние годы всё чаще становится предметом рассмотрения высших судебных инстанции РФ, так как в избранной законодателем прокредиторской модели банкротства вопросы обеспечения личных прав должника-гражданина являются наиболее приоритетными и чувствительными по сравнению с интересами кредиторов. В особенности это видно на примере жилья: реализуя интересы кредиторов, финансовый управляющий, к полномочиям которого относятся только вопросы имущественной массы должника, не получает права вторгаться в личную жизнь гражданина и действовать в нарушение его конституционных прав. Более того, реализуя свои полномочия, предусмотренные законом о банкротстве, финансовый управляющий не получает санкцию на нарушение уголовно-процессуального закона или закона, регулирующего исполнительное производство.
По словам Павла Новикова, в комментируемом определении данная идея последовательно реализуется Верховным судом: если финансовый управляющий ранее не имел права получить доступ к помещению в силу ограничений, наложенных в порядке домашнего ареста, так как это нарушило бы УПК РФ, то и в дальнейшем управляющий не может выходить за пределы определения суда и исполнительного листа, проводя инвентаризацию с участием судебного пристава, так как данные действия нарушат уже положения закона об исполнительном производстве.
«Таким образом, комментируемая позиция Верховного Суда укладывается в логику последних разъяснений ВС РФ и КС РФ относительно личных неимущественных прав должников-физических лиц и в дальнейшем может быть использована как дополнительный аргумент для защиты личных прав граждан в делах о банкротстве», - отметил он.
Юрист консалтинговой компании «Ком-Юнити» Ксения Болотова считает, что Верховный суд РФ принял правильное и справедливое решение, встав на сторону финансового управляющего, поскольку предприняты все необходимые действия для проведения наиболее полной инвентаризации имущества, суды же отменяя решение первой инстанции не учли всех особенностей спора.
Данное решение может стать пресекающим фактором для кредиторов, обвиняющих финансовых управляющих в недобросовестных действиях и затягивании процедуры инвентаризации имущества. Знаю на практике, что инвентаризация имущества гражданина часто может проходить длительное время, поскольку осложнена различными факторами. В законе о банкротстве отсутствуют четкий порядок проведения инвентаризации и оценки имущества гражданина. Кроме того, все осложняется тем, что финансовый управляющий не может попасть в необходимое помещение, из-за препятствий должника, как правило, а без этого не может быть осведомлен о составе и фактическом состоянии имущества. Закон о банкротстве не закрепляет процедуру допуска финансового управляющего в жилое помещение должника. На практике финансовому управляющего необходимо обращаться в суд с требованием о предоставлении доступа к помещению, далее получать исполнительный лист, обращаться к судебным приставам. Истребовать у должника ключи, документы об имуществе в суде для его дальнейшей реализации. Все это существенно затягивает реализацию имущества и погашение требований кредиторов.
По мнению Ксении Болотовой, во избежание нарушений прав должника, а также кредиторов в деле о банкротстве законодателю следует устранить данные пробелы.
По мнению Ксении Болотовой, во избежание нарушений прав должника, а также кредиторов в деле о банкротстве законодателю следует устранить данные пробелы.
«А кредиторов хочется призвать к открытому диалогу с финансовыми управляющими и совместному принятию решений по устранению возникающих препятствий», – добавила она.
Заместитель руководителя отдела финансово-экономических экспертиз экспертной компании «АВЕРТА ГРУПП» Александр Тихов считает, что ВС РФ занял совершенно правильную позицию и поддержал заявителя кассационной жалобы.
Такое решение является верным как с точки зрения действующего законодательства, так и логики процедур, направленных на инвентаризацию и оценку имущества должника. Суды нижестоящих инстанций ошибочно посчитали, что соответствующая обязанность могла быть исполнена управляющим в момент участия в исполнительных действиях, предметом которых являлось другое имущество должника. При этом за рамками такого подхода остались существенно важные обстоятельства, а именно: отсутствие в законодательстве норм, позволяющих управляющему выйти за пределы полномочий взыскателя и наличие судебного акта об отказе управляющему в доступе в спорную квартиру. Последнее, как верно указала высшая инстанция, позволяло бы определить действия управляющего как направленные на преодоление судебного запрета. Кроме того, впоследствии управляющий предпринимал все доступные действия по получению доступа к имуществу, обнаруженному в ходе исполнительного производства.
По мнению Александра Тихова, принятый судебный акт, безусловно, сужает неопределенность в вопросе порядка проведения инвентаризации и оценки имущества должника.
«Нормы закона в данной части не слишком обширны, поэтому правовые позиции в этой области имеют большую ценность. Однако, на наш взгляд, говорить о большом влиянии на правоприменительную практику в данном случае нельзя. ВС РФ решил частный вопрос, который вряд ли носит массовый характер», – подчеркнул он.
По мнению юриста адвокатского бюро «БВМП» Москвы Анны Кузнецовой, данное определение ВС РФ примечательно тем, что дана оценка действиям арбитражного управляющего в рамках исполнительного производства.
С точки зрения судебной практики, определение ценно именно тем, что судом исследованы ограничения действий финансового управляющего в лице взыскателя. Зачастую суды не учитывают факт того, что данные Законом о банкротстве полномочия и обязательства арбитражному управляющему могут быть ограничены в силу иных обстоятельств, на которые он не имеет возможности повлиять. Таким образом, Верховным судом РФ акцентировано внимание на детальное исследование судами действий арбитражного управляющего в силу препятствующих обстоятельств, при которых управляющий применил все возможности для выполнения своих обязательств.
Юрист коллегии адвокатов «Регионсервис», адвокат Павел Мирошник отметил, что Верховный суд РФ поставил точку в споре относительно границ полномочий финансового управляющего по выявлению и инвентаризации имущества должника, рассматриваемого в рамках резонансного дела о банкротстве основателя микрофинансовой организации «Домашние деньги» Евгения Бернштама.
Отменяя акты судов апелляционной и кассационной инстанции, Экономколлегия указала, что ФУ действовал разумно и добросовестно, при этом акцентировав внимание на том, что, находясь в квартире должника в рамках исполнительских действий, он не мог выйти за пределы полномочий взыскателя и совершить мероприятия по описи имущества. Кроме того, с учетом наличия судебного акта, ограничившего ФУ в доступе в спорную квартиру ввиду нахождения должника под домашним арестом, совершение управляющим действий, выходящих за рамки полномочий взыскателя, могли быть в дальнейшем квалифицированы как самоуправство. На мой взгляд, такая позиция ВС РФ является взвешенной и справедливой по отношению к деятельности конкурсного управляющего. В условиях, когда финансовый управляющий находится под пристальным вниманием и каждое его действие рассматривается на предмет соответствия закону, высказанная судом позиция позволит избежать необоснованного давления со стороны участников дела о банкротстве.
Управляющий партнер ЮФ «Медко Групп» Виталий Медко отметил, что комментируемое определение ВС обращает на себя внимание как с точки зрения резонанса самого рассматриваемого дела о банкротстве гражданина Бернштама, так и с точки зрения изложения ВС РФ правовых подходов к пределам осуществления финансовым управляющим обязанности по выявлению и инвентаризации имущества должника.
Фактически перед нижестоящими судами стоял вопрос о том, вправе ли управляющий, участвующий в качестве взыскателя в совершении исполнительных действий по изъятию конкретного, определенного имущества, совершать дополнительные действия по описи и оценке иного обнаруженного у должника имущества. Очевидно, что управляющий вышел бы за пределы своих полномочий и полномочий пристава-исполнителя, участвующего в изъятии имущества, если бы предпринял действия по изъятию иного имущества. Выводы судов апелляционной и кассационной инстанций привели бы к признанию на стороне управляющего архиполномочий, мега-функции на выявление имущества, доступ в помещение должника (в том числе, с учетом уголовно-правовых ограничений), установление принадлежности иного имущества именно должнику. ВС РФ благоразумно устранил такой риск.
Ведущий юрист INTANA Legal Анастасия Зайкова отметила, что в комментируемом определении Верховный суд очертил пределы полномочий финансовых управляющих при участии в осуществлении исполнительных действий.
Полномочия судебного пристава-исполнителя и право взыскателя на участие в исполнительных действиях не предполагают выхода за пределы требований находящегося на исполнении исполнительного документа во избежание нарушения баланса интересов участников исполнительного производства и принципа соотносимости объема требований взыскателя мерам принудительного исполнения (п. 5 ст. 4 закона об исполнительном производстве). Осуществление финансовым управляющим иных мероприятий, не относящихся непосредственно к исполнительным действиям, предполагало бы выход за пределы полномочий взыскателя, установленных законом об исполнительном производстве. Наличие у финансового управляющего обязанности выявлять имущество гражданина (абз. 2 п. 8 ст. 213.9 Закона о банкротстве) основанием для расширения предоставленных полномочий взыскателя по исполнительному производству не является.
По словам Анастасии Зайковой, позиция Верховного суда РФ позволит избежать подачи кредиторами необоснованных жалоб на действия (бездействие) финансовых управляющих, а также ограничит возможный произвол финансовых управляющих при осуществлении доступа в жилое помещение должника.
«При этом наличие подобных споров, а также несогласованность позиций судов различных инстанций свидетельствует об отсутствии четкого правового регулирования процедуры доступа финансовых управляющих в жилые помещения должника и к находящемуся в них имуществу», – подытожила она.
