Поиск активов – это «живой» механизм, состоящий из совокупности взаимосвязанных между собой как правовых, так и практических инструментов, которые при правильном и умелом применении позволяют не только находить самые ценные активы, но и возвращать их для...
Ведение процедур
Давид Кононов
6713
Комментарии персоны
Нельзя бесспорно сказать, что выводы Верховного Суда РФ в будущем устоят и законодатель не будет вносить изменения в Закон о банкротстве, которые по итогу дадут налоговым органам залоговый приоритет в процедурах банкротства. На сегодняшний день такие выводы определенно действуют в пользу независимых кредиторов: теперь конкурсная масса будет распределяться между кредиторами в соответствии с общими правилами Закона о банкротстве и уполномоченный орган не будет получать приоритет. Что будет дальше, покажет время.
В таком случае его нельзя привлечь к ответственности именно за непередачу документов. Это решение смещает фокус доказывания с директора обратно на конкурсного управляющего. Нельзя однозначно сказать, что данный кейс имеет практикообразующее значение, однако в очередной раз подтверждает необходимость смещать фокус доказывания не просто на сам факт непередачи документов, а на невозможность пополнения конкурсной массы вследствие такой непередачи.
Нельзя бесспорно сказать, что выводы Верховного Суда РФ в будущем устоят и законодатель не будет вносить изменения в Закон о банкротстве, которые по итогу дадут налоговым органам залоговый приоритет в процедурах банкротства. На сегодняшний день такие выводы определенно действуют в пользу независимых кредиторов: теперь конкурсная масса будет распределяться между кредиторами в соответствии с общими правилами Закона о банкротстве и уполномоченный орган не будет получать приоритет. Что будет дальше, покажет время.
В таком случае его нельзя привлечь к ответственности именно за непередачу документов. Это решение смещает фокус доказывания с директора обратно на конкурсного управляющего. Нельзя однозначно сказать, что данный кейс имеет практикообразующее значение, однако в очередной раз подтверждает необходимость смещать фокус доказывания не просто на сам факт непередачи документов, а на невозможность пополнения конкурсной массы вследствие такой непередачи.
Очевидно, что судам нижестоящих инстанций следовало исключить формальный подход к разрешению данного спора и исследовать реальные причины банкротства компании и поведение ответчиков. Суды заострили свое внимание на другом факте: заключение договора на инвестирование строительства торгового центра, который не является доказательством наличия экономически обоснованного плана по выходу из кризиса. Действительно, если говорить про экономически обоснованный план, это, в первую очередь, стратегия руководителей по оптимизации и сокращению расходов, реструктуризация долгов, а также деятельность по привлечению дополнительных инвестиций и т.д. Такая стратегия руководства компании является крайне сомнительной, более того, целевое назначение арендованного земельного участка (рынки) не позволяло построить на его месте торговый центр, и в этом суды, очевидно, правы.
В данном случае бывший ГД должника не исполнил обязанность по передаче документов и материальных ценностей конкурсному управляющему (на тот момент в отношении ГД уже было возбуждено дело о банкротстве). На первый взгляд, все очевидно: противоправные действия, повлекшие невозможность формирования конкурсной массы, совершены после возбуждения дела о банкротстве, соответственно, такие требования являются текущими. Но не все так просто. Если углубляться в суть спора, то становится понятно, что неразрешенным является вопрос об определении момента причинения вреда кредиторам должника-банкрота вследствие непередачи документов и материальных ценностей конкурсному управляющему.
Если отходить от юридической терминологии, то такой кейс является показательным: была создана группа юридических лиц, через основную компанию заключались договоры долевого участия в строительстве (времена, когда еще не было обязательного расчета через эскроу-счета), прибыль с договоров не вносилась в кассу, все убытки и издержки аккумулировались на одних компаниях, а прибыль – на других. Суд кассационной инстанции справедливо отметил, что не установлены ключевые обстоятельства, а также не исследованы доказательства относительно даты объективного банкротства компании, объем обязательств должника перед обманутыми кредиторами, роль каждого ответчика – контролирующего должника лица и объем их ответственности в этой «бизнес-модели».
Еще в конце 2023 года президент РФ дал поручение пересмотреть целесообразность санкций за экономические преступления, а совсем недавно были увеличены пороги "значительного", "крупного" и "особо крупного" размеров в экономических составах преступлений. Как указывает сам Минюст, необходимость в повышении размеров санкций назрела давно в целях сохранения баланса между превентивной функцией уголовного закона и его либерализации в сфере экономики. В действительности судебная статистика за 2022 и 2023 годы демонстрирует нам увеличение числа осужденных лиц по экономическим составам преступлений. К примеру, по ч. 2 ст. 199 УК РФ (уклонение от уплаты налогов группой лиц или в особом размере) в 2022 году осуждено 103 человека, из них 22 человека получили штраф. В 2023 году по тому же составу осуждено 170 человек, в отношении 61 человека суд назначил штраф. Если брать составы по "криминальному банкротству", то число возбужденных уголовных дел с каждым годом существенно увеличивается.
В таком случае должнику придется представить все исчерпывающие доказательства, подтверждающие обоснованность расходов денежных средств и источники их получения. Если должник не сможет представить такие доказательства, то есть вероятность, что процедура будет завершена без списания долгов. Пункт 4 статьи 213.28 закона о банкротстве законодатель сформулировал довольно широко. Под основания незаконности и недобросовестности могут подпадать разные действия: от непредставления каких-либо документов финансовому управляющему или суду, которые были необходимы для целей процедуры, так и намеренное (злостное) уклонение от погашения кредиторской задолженности. В последнее время суды стали все чаще применять тот самый пункт 4 статьи 213.28 закона о банкротстве и завершать процедуры банкротства без списания долгов. Такая тенденция положительно сказывается на защите прав кредиторов и ограничивает должников от совершения любых недобросовестных действий.
Отказывая в удовлетворении заявления о пересмотре по новым обстоятельствам, суды исходили из того, что пересмотр судебных актов об отказе во включении требований банка в реестр в рамках прекращенного дела о банкротстве невозможен. В статье 57 закона о банкротстве, регламентирующей порядок прекращения дела о банкротстве, закреплено правило о необходимости погашения только тех требований, которые включены в реестр. Данное требование третьим лицом было соблюдено и процедура была прекращена правомерно. Однако впоследствии Верховный суд РФ отменил судебные акты нижестоящих инстанций о признании сделок недействительными и здесь важное значение имеет ссылка определения Верховного суда РФ на п. 19 постановления Пленума ВАС РФ № 35, в котором отмечено, что если суд вышестоящей инстанции после прекращения дела о банкротстве отменит ранее принятое определение, то названные заявления подлежат оставлению этим вышестоящим судом без рассмотрения применительно к пункту 4 части 1 статьи 148 АПК РФ.
Дело в том, что суды первой и кассационной инстанции пришли к выводу о необходимости раскрытия должником информации о происхождении денежных средств, на которые было приобретено единственное жилье: получены ли эти средства преступным путем и приняты ли должником действия, которые формально являются злоупотреблением правом. Напротив, суд апелляционной инстанции отметил, что такие вопросы не имеют правового значения и если жилье подпадает под критерии единственного жилья и оно не является роскошным, то таких обстоятельств достаточно для применения исполнительского иммунитета.
Что касается особенности обжалования судебного акта в «пятой» инстанции, то среди юристов закрепилось мнение о том, что если отказано в передаче жалобы на рассмотрение ВС РФ, то дальше идти некуда. Однако данный кейс доказывает, что закрепленный механизм в части 8 статьи 291.6 АПК РФ (обжалование Определения ВС РФ об отказе в передаче жалобы на рассмотрение коллегии ВС РФ на имя председателя ВС РФ или его заместителя) рабочий и его можно и нужно использовать.
Такая позиция является справедливой, поскольку иное противоречило бы закону о банкротстве, согласно которому к текущим платежам, предъявляемым кредиторами к должнику, относятся денежные обязательства, возникшие после даты принятия заявления о признании должника банкротом. В данном случае расходы за рассмотрение спора в арбитражном учреждении не являются исключением.
Отныне если в суде общей юрисдикции между должником и одним из кредиторов ранее было заключено мировое соглашение, которым кредиторская задолженность необоснованно увеличивается (очевидно для целей участия в деле о банкротстве и получения большинства), то другие кредиторы (в том числе ФНС) могут обжаловать судебный акт об утверждении мирового соглашения в кассационном порядке. Такой подход защитит кредиторов от недобросовестного поведения должника и дружественного с ним кредитора.
Нельзя не согласиться с позицией суда первой инстанции (с которой солидарен суд кассационной инстанции), согласно которой преюдициальное значение имеют только те фактические обстоятельства, которые исследованы судом и отражены в судебном акте. В отношении иных обстоятельств нормы о преюдициальности реальности или мнимости правоотношений не могут быть применены, соответственно, суд не ограничен в их исследовании в рамках заявления о признании сделки недействительной. При рассмотрении дела в суде общей юрисдикции вопрос о реальности и действительности договора займа не исследовался, как и не исследовалась финансовая возможность выдачи займа. Дело в том, что норма о преюдициальности судебных актов не имеет абсолютный характер. Арбитражный суд при рассмотрении требования кредитора, основанного на решении суда, вступившего в законную силу, не проверяет вновь установленные вступившим в законную силу решением суда обстоятельства при предъявлении кредитором денежных требований к должнику, о чем гласит п. 22 постановления Пленума ВАС РФ № 35.
Нижестоящие суды привлекли к субсидиарной ответственности солидарно бывших руководителей должника, которые в целях уменьшения налоговой базы по НДС подписывали договоры с техническими контрагентами на работы (услуги), которые в действительности последними не выполнялись. Общая сумма задолженности составила внушительные 150 млн рублей. Однако ВС РФ не согласился с таким решением и отправил дело на новое рассмотрение.
Суды нижестоящих инстанций заняли противоположные стороны: суды первой и кассационной инстанции признали, что сделки были направлены на вывод ликвидного имущества посредством перечисления денежных средств на подконтрольные оффшорные компании, зарегистрированные в Республике Кипр. В свою очередь, суд апелляционной инстанции с такими выводами не согласился, полагая, что факт причинения вреда кредиторам не доказан. Действительно, все не так однозначно.
Действительная стоимость имущества, отчужденного должником по признанной судом недействительной сделке, в размере 25 тыс. рублей взыскана с покупателя (применены реституционные положения признания сделки недействительной). Денежные средства, которыми должник распоряжалась самостоятельно, без согласия финансового управляющего, также взысканы со Сбербанка, в конкурсную массу должника перечислено 152,8 тыс. рублей. Соответственно, причиненные должником убытки фактически перечислены в конкурсную массу, требования кредитора в части основного долга удовлетворены в размере 38,24%, в связи с чем суды не усмотрели наличие оснований для неприменения к должнику правил об освобождении от исполнения обязательств.
Однако все не так однозначно. Данный спор интересен тем, что суд округа вышел за рамки общепринятого стандарта доказывания в аналогичных делах и сослался на еще одну очень важную составляющую предмета доказывания недействительности сделок – наличие или отсутствие факта вывода активов. Первоначально суды первой и апелляционной инстанций отказали в требованиях о признании сделки недействительной в связи с тем, что заявитель (конкурсный управляющий) в обосновании совершения сделки в период неплатежеспособности или недостаточности имущества должника сослался только на возникшую по договору задолженность перед одним контрагентом. Соответственно, наличие кризисной ситуации в момент совершения платежей не было доказано.
Стоит отметить, что в настоящем деле судом первой инстанции изначально заявление о признании должника банкротом было удовлетворено, однако после апелляционного обжалования должником определения о принятии заявления о признании должника банкротом, суд прекратил производство по делу в связи с «непредставлением заявителем судебных актов о процессуальном правопреемстве в отношении просуженных первоначальным кредитором требований, на которых основано заявление». То есть, на первый взгляд у суда не возникло никаких вопросов и дело о банкротстве было возбуждено.
Судя по всему, последний действовал, руководствуясь принципом «разрешено все, что не запрещено». Естественно, в данном случае такой подход является заведомо недобросовестным.