ООО «Управляющая компания «Группа 100» было признано банкротом, после чего ряд лиц, включая Андрея Филатова, были привлечены к субсидиарной ответственности по долгам компании. Суды первой и апелляционной инстанций определили размер ответственности Филатова в 605,6 млн рублей и 423,2 млн рублей соответственно, включив в него обязательства перед различными кредиторами. Филатов обжаловал эти акты в кассационном порядке, требуя полного освобождения от ответственности. Арбитражный суд Московского округа снизил размер субсидиарной ответственности Филатова до 200,8 млн рублей, исключив из него некоторые обязательства, возникшие до появления у Филатова обязанности инициировать банкротство компании.
Фабула
В 2017 году суд признал ООО «Управляющая компания «Группа 100» банкротом (дело А40-133020/2016). При этом в сентябре 2019 года суд первой инстанции привлек к субсидиарной ответственности по обязательствам ООО «УК «Группа 100» Тимофея Кузнецова, Андрея Филатова, Игоря Исаева-Сафонова, Елену Матинскую и ЗАО «ХимТэкПром и Ко». Апелляционный отменил это решение в части Матинской и Кузнецова.
В октябре 2023 года суд первой инстанции определил размер субсидиарной ответственности Филатова, Исаева-Сафонова и ЗАО «ХимТэкПром и Ко» в 605,6 млн рублей. Апелляционный суд отменил это решение в части Исаева-Сафонова и размера ответственности Филатова, установив ее в 423,2 млн рублей.
Филатов потребовал в окружном суде полной отмены привлечения его к субсидиарной ответственности, рассказал ТГ-канал Субсидиарная ответственность.
Что решили нижестоящие суды
Суд первой инстанции определил, что Филатов, Исаев-Сафонов и ЗАО «ХимТэкПром и Ко» несут субсидиарную ответственность по долгам УК «Группа 100» перед кредиторами «ТрансИнвестГрупп», «Инвестиционная компания «Капитал», «Финансовые Инвестиции» и «ТаисС», а также непогашенным требованиям, включенным в реестр, на общую сумму 605,6 млн рублей.
Апелляционный суд исключил из числа контролирующих лиц Исаева-Сафонова. Также суд указал, что Филатов несет ответственность по тем обязательствам УК «Группа 100», которые возникли в период его руководства компанией с 30.04.2015 по 27.06.2016 года, когда было возбуждено дело о банкротстве. Суд включил в объем его ответственности долги перед «ТрансИнвестГрупп», «Трансстроймеханизацией», «Промышленным проектированием», «Фирмой «Нита» и «Спецавтотранспортом», а также непогашенные требования на 290,3 млн рублей. Итого размер субсидиарной ответственности Филатова был определен в 423,2 млн рублей.
Что решил окружной суд
Арбитражный суд Московского округа указал, что при привлечении руководителя к субсидиарной ответственности за неподачу заявления о банкротстве компании размер этой ответственности равен совокупному объему обязательств перед кредиторами, возникших после истечения месячного срока на подачу такого заявления и до возбуждения дела о банкротстве.
При этом не учитываются обязательства перед теми кредиторами, которые в момент их возникновения знали о наличии у руководителя обязанности обратиться с заявлением. Исключение — недобровольные кредиторы.
Суд подчеркнул, что в таких случаях юридически значимым обстоятельством является не только дата возникновения обязанности руководителя по обращению в суд, но и объем долгов перед обманутыми им кредиторами.
Для определения размера ответственности нужно исходить из даты возникновения обязательства, а не просрочки платежа по нему. Ведь именно продолжение наращивания задолженности руководителем после возникновения обязанности по обращению в суд является основанием для его субсидиарной ответственности по этим обязательствам.
Окружной суд согласился с отнесением к объему ответственности Филатова долгов перед «ТрансИнвестГрупп», «Трансстроймеханизацией» и «Спецавтотранспортом», поскольку соответствующие договоры были заключены в период его руководства компанией.
При этом суд отклонил ссылку Филатова на более позднее заключение мирового соглашения с «ТрансИнвестГрупп», указав, что оно лишь изменило условия исполнения обязательств, но не дату их возникновения, которая имела место еще при Филатове.
В то же время суд исключил из объема ответственности Филатова долг перед «Промышленным проектированием», возникший из договора от 17.09.2013 года, поскольку его расторжение в 2015 году было направлено на прекращение обязательств, а не возникновение новых.
Также был исключен долг перед «Фирмой «Нита», так как и это обязательство фактически возникло 20.03.2015 года — до даты, когда Филатов был обязан инициировать банкротство компании.
Итог
Арбитражный суд Московского округа изменил постановление апелляционного суда в части размера субсидиарной ответственности Андрея Филатова, снизив его с 423,2 млн рублей до 200,8 млн рублей.
Почему это важно
Анна Мухина, юрист банкротного направления юридической фирмы VEGAS LEX, отметила, что в рассматриваемом постановлении Арбитражный суд Московского округа напомнил правила определения размера субсидиарной ответственности за неисполнение обязанности по обращению в арбитражный суд с заявлением о признании должника банкротом (статья 61.12 закона о банкротстве).
Так, в статье 61.12 закона о банкротстве законодатель презюмировал наличие причинно-следственной связи между (i) обманом контрагентов со стороны руководителя должника в виде намеренного умолчания о возникновении признаков банкротства, о которых он должен был публично сообщить в силу закона, подав заявление о несостоятельности, и (ii) негативными последствиями для введенных в заблуждение кредиторов, по неведению предоставивших исполнение лицу, являющемуся в действительности банкротом, явно неспособному передать встречное исполнение. С учетом изложенного, субсидиарная ответственность такого руководителя ограничивается объемом обязательств перед этими обманутыми кредиторами, то есть объемом обязательств, возникших после истечения месячного срока, предусмотренного пунктом 2 статьи 9 закона о банкротстве.
По словам Анны Мухиной, Арбитражный суд Московского округа в анализируемом постановлении указал, что для определения размера субсидиарной ответственности должна приниматься во внимание дата возникновения обязательства, а не дата взыскания/дата наступления просрочки в оплате или иные обстоятельства.
«Подобный вывод суда, послуживший основанием исключения ряда требований кредиторов из размера субсидиарной ответственности бывшего руководителя должника, соответствует нормам закона о банкротстве и практике их применения (см., например, постановления Арбитражного суда Московского округа от 10.06.2024 по делу № А40 210633/2022, от 07.06.2024 по делу № А40 139323/2021, от 29.02.2024 по делу № А40-133020/2016). К примеру, Верховный суд РФ в определении от 19.04.2022 № 305-ЭС21-27211 по делу № А40-281119/2018 указал на необоснованность включения в размер субсидиарной ответственности обязательств должника, представляющих собой ежемесячные платежи, поскольку должник принял на себя эти обязательства в момент заключения указанных сделок, когда на стороне руководителя еще не возникла обязанность по обращению в суд с заявлением о банкротстве подконтрольного общества», — пояснила она.
Александра Селянинова, юрист Domino legal team, отметила, что институт привлечения к субсидиарной ответственности в том виде, в котором он существует сейчас, достаточно молод и продолжает динамично развиваться.
В связи с этим на практике зачастую возникают вопросы относительно толкования тех или иных норм закона о банкротстве, их применения. В настоящем деле спору пришлось пройти два круга рассмотрения, чтобы судом было принято законное и обоснованное решение. Рассматриваемый судебный акт, безусловно, имеет большое значение и благоприятно скажется на практике, так как вопросы, связанные с привлечением к субсидиарной ответственности по ст. 61.12 закона о банкротстве, не так часто становятся предметом рассмотрения судов кассационных инстанций. Постановление кассации представляет собой «пособие» по тому, каким образом надлежит устанавливать размер субсидиарной ответственности по ст. 61.12 закона банкротстве. Суд не только подробно описал круг обстоятельств, имеющих значение для дела, а также установил, каким образом следует определять дату возникновения обязательств перед кредиторами в целях включения их в размер субсидиарной ответственности, что является важным для правильного разрешения спора.
Марина Байкова, старший юрист юридической фирмы Orlova\Ermolenko, отметила, что определение размера ответственности контролирующих должника лиц (КДЛ) очень важный и достаточно непростой вопрос в рамках многих дел о банкротстве.
Подход к определению размера субсидиарной ответственности постоянно конкретизируется судами, но все равно не всегда удается верно его определить. Это мы и видим на примере данного дела. Судам надо самым подробным образом рассмотреть все обстоятельства дела, в том числе ранее установленные судебными актами, и правильно определить момент возникновения каждого обязательства. На мой взгляд, с учетом содержания судебных актов по делу позиция Арбитражного суда Московского округа выглядит обоснованной. Директор привлечен к субсидиарной ответственности только по тем долгам, которые возникли в период его руководства деятельностью общества-должника после той даты, когда он должен был обратиться в суд с заявлением о банкротстве общества, но не сделал этого.
По словам Марины Байковой, Арбитражный суд Московского округа продолжил развивать и применять подход, сформулированный СКЭС ВС РФ в определении от 02.02.2024 года № 305-ЭС19-27802(6,7,8,9) в части значимых для дела обстоятельств.
«При этом суд кассационной инстанции также обоснованно поддержал выводы суда апелляционной инстанции, указав, что дата заключения мирового соглашения с кредитором не является датой возникновения обязательства перед этим кредитором — хоть эта позиция не нова в судебной практике, но контролирующие должника лица до сих пор часто приводят аналогичные доводы», — рассказала она.
Елена Якушева, адвокат, партнер адвокатского бюро «Плешаков, Ушкалов и партнеры», отметила, что комментируемое постановление Арбитражного суда Московского округа имеет крайне существенное значение для правоприменительной практики.
Определение размера субсидиарной ответственности всегда относилось к одному из самых сложных и спорных вопросов как для судов, так и для сторон спора. Хотя, казалось бы, точная формула определена законом. В любом подобном судебном споре встает вопрос, а какие обязательства входят в размер субсидиарной ответственности: обязательства, срок исполнения по которым наступил в период деятельности того или иного контролирующего должника лица, либо обязательства, по которым вынесены судебные акты в указанный период, либо когда возникла просрочка, — представители контролирующих должника лиц предлагают много вариантов расчета. В комментируемом же судебном акте суд округа в лице судьи Кручининой Н.А. четко и однозначно определил, что в размер субсидиарной ответственности включаются обязательства, возникшие в период осуществления деятельности привлекаемого к ответственности лица.
Причем, подчеркнула Елена Якушева, отталкивается суд именно от даты заключения договора, а не от даты его должного исполнения, наступления просрочки в оплате либо судебного взыскания.
«Ранее подобная позиция судов четко прослеживалась только в отношении кредитных обязательств и деликтов. Теперь же очевидно наметилась тенденция к тому, чтобы считать обязательства наступившими с момента заключения договора и в иных правоотношениях», — рассказала она.
Сергей Лисин, управляющий партнер, председатель коллегии адвокатов ALX PARTNERS MOSCOW CITY LAW OFFICE, считает, что судебные решения по этому кейсу законны, мотивированы и обоснованы.
Но есть ли в них справедливость? Если рассматривать через призму соответствия драконовскому закону о субсидиарной ответственности — то суды поступили правильно (как собственно и велит им этот закон) и привлекли очередного директора к 200 млн ответстветственности. Ведь сошлось все, что предписывает закон для этого, — ранее суд уже установил, что дата объективного банкротства компании была в марте 2015 года и текущий судебный процесс (по определению суммы такой ответственности) носил чисто технико-математический характер. Нужно было всего лишь посчитать всех тех кредиторов, которые возникли после этой даты, и вменить эту сумму бедному директору, который имел наглость управлять организацией аж целых 1,5 года и не заявить о ее банкротстве. С этим суды справились на отлично.
А теперь поговорим о справедливости и попробуем поискать ее в этом деле, продолжил Сергей Лисин.
«Директор управлял организацией в 2015 - 2016 годах, когда о субсидиарной ответственности в принципе никто не знал в России. Количество лиц, привлеченных к таковой, составляло не более 50 человек в год и любой топ-консультант на юридическом рынке в те года выдал бы заключение директору "что волноваться не стоит". Что же делают суды? Используют современные подходы и взгляды "закона Драконта" и практики его применения и без капли сомнения распространяют их на отношения 15-16 годов. В итоге еще одна покалеченная жизнь директора, который, видимо, должен был обладать даром пророчества и спрогнозировать развитие практики в таком ключе и на основании этого скорректировать свое поведение. Можно с этого начинать сказание с названием "как мужик справедливость искал"», — рассказал он.
Могло ли данное дело, задался еще одним вопросом Сергей Лисин, обрести справедливость и не войти в прямую конфронтацию с тем самым ужасным законом?
«Думаю, да. При поверхностном прочтении данного дела я обратил внимание на одну простую несостыковку. Суд при определении даты объективного банкротства (в судебном акте 2019 года) установил лишь один факт — была просрочка по выплате 51 млн перед одним государственным заказчиком по состоянию на январь - март 2015 года, а коли долг государству не вернули, значит вы были банкротом уже тогда. Но почему-то суды не увидели следующего. Этот государственный заказчик обратился в суд о взыскании данного долга лишь через один год (то есть в марте 16-го года). Очевидно же, что неаффилированный кредитор (а тем более государственный заказчик) не может ждать без причины целый год, а это значит, что были мотивы, почему он это не делал. При недоказанности обратного, этими мотивами мог стать только экономический план должника по спасению общества (переговоры и медиация с кредиторами), который смещает дату банкротства и является основанием для освобождения от субсидиарной ответственности. Там более должник в период начала 16-го года активно заключал мировые соглашения с иными кредиторами и вроде даже как пытался получить новые строительные заказы. Это был бы элегантный маневр судов, который бы наполнил дело не только законностью, обоснованностью и мотивированностью, но и, наверное, самым важным для таких дел качеством — справедливостью», — подытожил Сергей Лисин.
