ООО «Агентство спортивного менеджмента» было исключено из ЕГРЮЛ несмотря на наличие непогашенной задолженности. Однако в дальнейшем выяснилось, что у компании осталась недвижимость. Кредитор Марина Телятникова обратилась с заявлением о передаче ей найденного имущества. Но суды заняли разные позиции, при этом суд первой инстанции, с которым согласился окружной суд, отказался удовлетворить заявление кредитора. Телятникова пожаловалась в Верховный суд, который отменил акты нижестоящих судов и направил спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции. Подробности этого дела можно прочитать на портале PROбанкротство.
Этот кейс, считает Алена Ермоленко, хороший пример того, как реальность сильно отличается от правил закона.
При правильном течении обстоятельств ход рассуждений, на мой взгляд, должен был быть следующим: срок на принудительное исполнение судебного акта в России составляет три года с момента истечения срока на добровольное исполнение. В течение этого срока взыскатель вправе применять любые меры принудительного исполнения, предусмотренные законом: возбуждение исполнительного производства, подача заявления о банкротстве. Применение процедуры распределения имущества ликвидированного юридического лица — это тоже мера принудительного исполнения, доступная взыскателю, которая не устанавливает для взыскателя дополнительного срока.
Все эти меры могут применяться взыскателем в пределах трехлетнего срока на принудительное исполнение, который прерывается на период исполнительного производства.
В этом смысле ответ на вопрос о том, вправе ли взыскательница подавать заявление о распределении имущества ликвидированного должника, должен лежать в плоскости расчета количества «использованных» дней срока на принудительное исполнение: между выдачей исполнительного листа и возбуждением исполнительного производства; прекращением исполнительного производства и подачей заявления о распределении имущества ликвидированного лица. Если три года еще не прошли, заявление должно быть рассмотрено.
Но в этом конкретном кейсе так много особенностей, которые, по всей видимости, должны приводить к обратному результату:
путаница в ходе исполнительного производства, совершенно непонятно, было ли оно вообще, когда закончилось и закончилось ли вообще; однозначно установлено лишь, что взыскательнице не возвращался исполнительный лист;
важное значение имеют судебные акты, которые удовлетворили заявление взыскательницы о процессуальном правопреемстве, потому что оно также возможно только в пределах срока на принудительное взыскание.
Получается, что суды, с одной стороны, удовлетворив заявление о процессуальном правопреемстве, а с другой, отказав в удовлетворении заявления о распределении имущества ликвидированного юрлица, пришли к противоположным выводам. Поэтому я полагаю, что заявление взыскательницы с учетом обстоятельств этого конкретного дела должно быть удовлетворено. А в целом выводы этого определения будут крайне важны для правоприменительной практики, поскольку действительно на текущий момент нет четких разъяснений о соотношении сроков на принудительное взыскание (три года) и срока на подачу заявления о распределении имущества ликвидированного лица (пять лет).
В 2017 году Николай Силин продал ООО «СтройГазСнаб» участок и склад. Но в 2020 году суд признал договор купли-продажи между сторонами недействительным, взыскав с Силина в пользу ООО «СтройГазСнаб» 4,8 млн рублей и восстановив его задолженности перед ООО «СтройГазСнаб» в размере 2,9 млн рублей. В дальнейшем Николай Силин был признан банкротом и требование ООО «СтройГазСнаб» в размер 7,8 млн рублей было включено в реестр. Впоследствии право требования компании к Силину было продано на торгах за 1,3 млн рублей. Однако на этом история не закончилась. В рамках банкротства ООО «СтройГазСнаб» конкурсный управляющий потребовал привлечь к субсидиарной ответственности по обязательствам компании Ирину и Николая Силиных. Первая была с даты основания компании ее директором и единственным учредителем, а второй — коммерческим директором. Суд первой инстанции, с которым согласились апелляция и кассация, привлек Силиных к субсидиарной ответственности по обязательствам должника в размере 683 тыс. рублей солидарно. Дополнительно суд взыскал с Елены Силиной 6,1 млн рублей убытков. Силины пожаловались в Верховный суд. Полное описание кейса можно найти на портале PROбанкротство.
Вопрос двойного взыскания всегда остро стоит в спорах, где кредиторы и управляющий преследуют одних и тех же ответчиков по разным основаниям. С одной стороны, Верховный суд может продолжить уточнять границы возможного удовлетворения требований всеми доступными способами и обратится к недавнему Определению от 28.09.23 № 306-ЭС20-15413 (3), в котором он уже ограничил аппетиты кредиторов тем, что было выручено на торгах, невзирая на то, что эта сумма незначительна по сравнению с реестром требований кредиторов. С другой, дискуссионным вопросом в этом споре также может быть вопрос правомерности предъявления тех же убытков супруге, невзирая на то, что кредиторы уже распорядились правом требования к первому причинителю вреда. Важность вопроса распоряжения правами к солидарным ответчикам, будь то из деликтной или договорной ответственности, для практики трудно переоценить, особенно в делах о банкротстве.
Компания «СП Групп» на основании заключенного в 2016 году договора выполнила для фирмы «Краснодаравтодорсервис» субподрядные работы, однако так и не получила часть оплаты. «СП Групп» взыскала долг и пени в суде. При этом в 2017 году «Краснодаравтодорсервис» также заключил договоры на выполнение работ и субподряда с ООО «Региондорстрой» и ООО «Югмонтажэнерго». После возбуждения в отношении «Краснодаравтодорсервиса» дела о банкротстве последний направил «Югмонтажэнерго» и «Региондорстрой» письма, в которых попросил перечислить в пользу «СП Групп» деньги за него в счет взаимных расчетов. «Югмонтажэнерго» и «Региондорстрой» перевели платежи в пользу «СП Групп». Однако конкурсный управляющий «Краснодаравтодорсервиса», полагая, что спорные платежные операции имеют признаки сделки с предпочтением, потребовал в суде признать эти операции недействительными. Суд первой инстанции, с которым согласились апелляция и кассация, на основании п. 2 ст. 61.3 закона о банкротстве признал спорные операции недействительными и взыскал с «СП Групп» в конкурсную массу должника долг и проценты за пользование чужими денежными средствами. ООО «СП Групп» пожаловалось в Верховный суд. Подробности кейса можно прочитать на портале PROбанкротство.
Данный кейс был выбран мною не случайно. Уже в 2015–2016 гг. я представляла интересы такого же «СП Групп» в рамках дела № А14-13633/2013. Третье лицо погасило за должника требование перед кредитором, управляющий считал, что имеется преимущественное удовлетворение требования, а мы доказывали, что, поскольку на погашение шли денежные средства третьего лица, а не должника, имущество должника не использовалось для целей погашения, соответственно, нет необходимого условия по ст. 61.3 закона о банкротстве, а значит, и преимущественного удовлетворения требований. Для правильного рассмотрения дела понадобилось два круга, в результате платежи третьего лица в пользу кредитора были сохранены, а само третье лицо включено в реестр требований кредиторов должника (Постановление 9ААС от 30.09.2016 по делу № А14-13633/2013). С тех пор прошло более семи лет, а суды до сих пор не определились в отношении позиции по платежам третьего лица.
Однако кейс по «СП Групп» имеет существенное отличие от моего кейса 7-летней давности. В деле № А14-13633/2013 третье лицо, оплачивая задолженность перед кредиторами, включалось в реестр требований кредиторов. В то же время в деле № А32-55433/2017 должник, а вместе с ним и его кредиторы недополучает потенциальную прибыль от дебиторки, на которую могли бы рассчитывать, если бы не было удовлетворения требований «СП Групп». Следовательно, преимущество «СП Групп» очевидно.
Судья ВС РФ Д. В. Капкаев в своем определении о передаче дела на рассмотрение СКЭС ВС РФ и не ставит вопрос о наличии или отсутствии преимущественного удовлетворения. Соответственно, в этой части изменения судебных актов нижестоящей инстанции мы не увидим. Ключевым является вопрос о взыскания с «СП Групп» процентов за пользование чужими денежными средствами, взысканных с последнего с даты опубликования сведений о введении в отношении должника процедуры наблюдения. Д. В. Капкаев дает ссылку на сформированную позицию ВС РФ в Определении от 11.09.2023 № 308-ЭС20-8515(9), согласно которой добросовестному кредитору не нужно отслеживать сведения о банкротстве бывшего контрагента, с которым правоотношения завершены и связь утрачена. Полагаю, что ВС РФ укажет суду первой инстанции на то, что добросовестный кредитор не мог узнать о признаках недействительности сделки ранее признания ее таковой. Интересно, что в рамках одного дела о банкротстве ВС РФ продолжит выстраивание единой правовой позиции в отношении добросовестных кредиторов-контрагентов, прекративших деловую связь с должниками.
Торгово-промышленная палата (ТПП) РФ направила в Минэкономразвития РФ отрицательное мнение по проекту постановления Правительства РФ, предусматривающего автоматизацию отбора арбитражных управляющих на основе балльной системы из регистра АУ, который создается на базе сервисов ФНС. Согласно проекту МЭР, CPO может не участвовать в случайном выборе кандидатуры и не представлять уполномоченному органу сведения о соответствии арбитражного управляющего требованиям закона о банкротстве. Данное обстоятельство не позволит CPO АУ выполнять в полной мере возложенные на них государством функции и повлечет необоснованные издержки СРО, считают в ТПП. Кроме этого, предусмотренная проектом постановления балльная система оценки и выбора арбитражных управляющих представляется сложной и длительной, основанной на математических формулах, которые принимают во внимание показатели, не позволяющие объективно оценить эффективность проведения процедуры банкротства и не учитывающие профессиональные качества арбитражных управляющих. Подробно о проекте Минэка можно прочитать на портале PROбанкротство, а также о реакции Торгово-промышленной палаты РФ и мнении сообщества.
Эта новость является очень важной для профессионального сообщества арбитражных управляющих, поскольку рассматриваемый нормативно-правовой акт фактически предусматривает фундаментальное изменение системы выбора и предоставления кандидатуры АУ для ведения процедуры банкротства. В настоящее время в соответствии с законом о банкротстве и основными положениями закона о саморегулировании советующие полномочия предоставлены саморегулируемым организациям. Предлагаемый проект предусматривает перераспределение этих полномочий и создание некой системы торга баллами на площадке ФНС. В предлагаемой редакции профессиональное сообщество не поддерживает указанный нормативно-правовой акт. Мы полагаем, что если и должна создаваться некая система рейтингования на основе каких-то показателей, то только с учетом мнения профессионального сообщества. Мы готовы к сотрудничеству с ФОИВами, готовы представить свою экспертную поддержку и считаем, что в любом случае в рамках оценки процедуры регулирующего воздействия в настоящее время дана отрицательная оценка данному нормативно-правовому акту как со стороны профессионального, так и бизнес-сообщества.
Конституционный суд рассмотрел жалобу бывшей предпринимательницы Людмилы Ваулиной, которая четыре года была владельцем и гендиректором ООО «Грибной сезон». После ухода Людмилы Ваулиной из компании ФНС провела в отношении «Грибного сезона» выездную налоговую проверку, по итогам которой доначислила 117,36 млн рублей (основанием стал вывод налогового органа о получение компанией необоснованной налоговой выгоды с помощью фирм-однодневок). Затем ФНС инициировала процедуру банкротства ООО «Грибной сезон», но вскоре суд ее прекратил из-за отсутствия у компании денег для оплаты расходов по делу. После чего ФНС потребовала в суде привлечь Людмилу Ваулину к субсидиарной ответственности по долгам «Грибного сезона», а также ее гражданского мужа Владимира Червякова. Именно он фактически был контролирующим лицом компании.
Суды трех инстанций признали требование ФНС обоснованным и взыскали солидарно с Ваулиной и Червякова 117,36 млн рублей. При этом суды отвергли их попытки оспорить сумму претензий по решению налогового органа и доказать реальность операций с сомнительными поставщиками.
Жалобу Людмилы Ваулиной отказался рассматривать Верховный суд. Поэтому женщина обратилась в Конституционный суд. Конституционный суд РФ признал недопустимым взыскание налоговых штрафов с контролирующих лиц обанкротившихся компаний при привлечении их к субсидиарной ответственности. Полное описание кейса опубликовано на портале PROбанкротство.
Конституционный суд все чаще обращает внимание на регулирование отношений, вытекающих из закона о банкротстве. В рассматриваемом постановлении анализируется вопрос о допустимости вхождения в состав размера субсидиарной ответственности штрафов, начисляемых при совершении налоговых правонарушений. Конституционный суд разъяснил, что штраф — это мера санкционного характера, не направленная на возмещение ущерба. Из этого КС РФ делает вывод о том, что штраф не подлежит учету при определении размера субсидиарной ответственности. Следует заметить, что такой подход входит в противоречие с буквальным содержанием п. 11 ст. 61.11 закона о банкротстве. С одной стороны, позиция КС РФ представляется справедливой, поскольку в материально-правовом смысле штраф не направлен на восстановление имущественных потерь налогового органа и, следовательно, не может вменяться контролирующему должника лицу. С другой стороны, возникает вопрос о допустимости распространения подобного подхода на требования иных кредиторов. Коль скоро налоговый штраф не входит в состав размера субсидиарной ответственности, может ли в него входить штраф по гражданско-правовому договору, если он также носит не компенсационный, а санкционный характер? На данный вопрос, очевидно, предстоит ответить судам при формировании правоприменительной практики.
