Вячеслав Голенев из Адвокатского бюро «Адвокаты: Голенев и Партнеры» – про спор по исчислению 10-летнего срока давности по требованию об убытках КДЛ
В 2003 г. Максим Гранкин учредил «Первую специализированную коллегию адвокатов г. Москвы «Гранкин и партнеры». В 2012 г. суд по делу о банкротстве «АТТА Ипотека» взыскал с коллегии 250 млн рублей. В 2013 г. коллегия передала в качестве пожертвования имущество на сумму более 6,5 млн рублей Фонду «Возрождение духовного богатства нации». В 2022 г. по заявлению нового взыскателя Александра Фокина было возбуждено дело о банкротстве коллегии. Конкурсный управляющий обратился в суд с требованием взыскать с Максима Гранкина убытки в размере суммы пожертвования. Арбитражный суд города Москвы отказал в иске, посчитав, что убытков не причинено, поскольку пожертвовано имущество членов коллегии, а не самой коллегии. Суды апелляционной и кассационной инстанций отменили это решение и взыскали убытки, указав, что коллегия распорядилась активами в ущерб кредиторам. Гранкин обратился в Верховный Суд, указав на пропуск срока исковой давности. Судья Верховного Суда С.В. Самуйлов передал спор в Экономколлегию (дело № А40-25790/2022). Подробнее об этом — на портале.
По мнению Вячеслава Голенева, в спорной ситуации был проигнорирован следующий фундаментальный правовой подход. Федеральным законом от 29 июля 2017 г. № 266-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон “О несостоятельности (банкротстве)” и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях» (далее – Закон № 266-ФЗ) ст. 10 Закона о банкротстве признана утратившей силу и Закон о банкротстве дополнен главой III.2 «Ответственность руководителя должника и иных лиц в деле о банкротстве».
Согласно п. 3 ст. 4 Закона № 266-ФЗ рассмотрение заявлений о привлечении к субсидиарной ответственности, предусмотренной ст. 10 Закона о банкротстве (в редакции, действовавшей до дня вступления в силу настоящего Федерального закона), которые поданы с 1 июля 2017 г., производится по правилам Закона о банкротстве (в редакции названного Федерального закона), указал он.
В то же время, продолжил Вячеслав Голенев, основания для привлечения к субсидиарной ответственности, содержащиеся в главе III.2 Закона о банкротстве в редакции Закона № 266-ФЗ, не подлежат применению к действиям контролирующих должников лиц, совершенных до 1 июля 2017 г, в силу общего правила действия закона во времени (п. 1 ст. 4 Гражданского кодекса РФ), поскольку Закон № 266-ФЗ не содержит норм о придании новой редакции Закона о банкротстве обратной силы.
Нормы материального права, устанавливающие основания для привлечения к ответственности, должны определяться редакцией, действующей в период совершения лицом вменяемых ему деяний (деликта), отметил он.
«Согласно п. 2 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 27 апреля 2010 г. № 137 «О некоторых вопросах, связанных с переходными положениями Федерального закона от 28.04.2009 № 73-ФЗ “О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации”», Положения Закона о банкротстве в редакции Закона № 73-ФЗ (в частности, ст. 10) и Закона о банкротстве кредитных организаций в редакции Закона № 73-ФЗ (в частности, ст. 4.2 и 14) о субсидиарной ответственности соответствующих лиц по обязательствам должника применяются, если обстоятельства, являющиеся основанием для их привлечения к такой ответственности (например, дача контролирующим лицом указаний должнику, одобрение контролирующим лицом или совершение им от имени должника сделки), имели место после дня вступления в силу Закона № 73-ФЗ.
Если же данные обстоятельства имели место до дня вступления в силу Закона № 73-ФЗ, то применению подлежат положения о субсидиарной ответственности по обязательствам должника Закона о банкротстве в редакции, действовавшей до вступления в силу Закона № 73-ФЗ (в частности, ст. 10), и Закона о банкротстве кредитных организаций в редакции, действовавшей до вступления в силу Закона № 73-ФЗ (в частности, п. 3 ст. 9.1 и ст. 14), независимо от даты возбуждения производства по делу о банкротстве.
Однако предусмотренные указанными законами в редакции Закона № 73-ФЗ процессуальные нормы о порядке привлечения к субсидиарной ответственности (п. 6–8 ст. 10 Закона о банкротстве и подп. 2 п. 1 ст. 50.10 Закона о банкротстве кредитных организаций) подлежат применению судами после вступления в силу Закона № 73-ФЗ независимо от даты, когда имели место упомянутые обстоятельства или было возбуждено производство по делу о банкротстве. При этом дела о привлечении к субсидиарной ответственности, возбужденные вне рамок дела о банкротства до дня вступления в силу Закона № 73-ФЗ и после этой даты, подлежат рассмотрению в соответствии с процессуальными нормами законодательства о банкротстве, действовавшими до этой даты.
Согласно п. 4 ст. 10 Закона о банкротстве в редакции Закона № 73-ФЗ, контролирующие должника лица солидарно несут субсидиарную ответственность по денежным обязательствам должника и (или) обязанностям по уплате обязательных платежей с момента приостановления расчетов с кредиторами по требованиям о возмещении вреда, причиненного имущественным правам кредиторов в результате исполнения указаний контролирующих должника лиц, или исполнения текущих обязательств при недостаточности его имущества, составляющего конкурсную массу», – указал он.
Закон о банкротстве в редакции Закона № 73-ФЗ не относил выгодоприобретателей по сделке к числу контролирующих должника лиц. Как гласит п. 62 Постановления № 53, положения абз. 2 п. 5 и абз. 2 п. 6 ст. 61.14 Закона о банкротстве являются специальными по отношению к правилам ст. 205 ГК РФ. Срок исковой давности арбитражному управляющему, кредиторам, являющимся юридическими лицами или предпринимателями, может быть восстановлен лишь в исключительных случаях, когда они действительно были лишены возможности своевременно обратиться в суд по не зависящим от них причинам. При этом не подлежат восстановлению предельные объективные трехлетний и десятилетний сроки, исчисляемые со дня признания должника банкротом (прекращения производства по делу о банкротстве либо возврата уполномоченному органу заявления о признании должника банкротом) или завершения конкурсного производства, совершения неправомерных действий (бездействия), причинивших вред кредиторам и влекущих субсидиарную ответственность.
Вячеслав Голенев напомнил, что 1 сентября 2023 г. вступили в силу положения ГК РФ, которые предусматривают объективный срок исковой давности, составляющий десять лет (п. 1 ст. 3 Федерального закона от 7 мая 2013 г. № 100-ФЗ «О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации»; далее – Вводный закон). Срок исковой давности по требованию о применении последствий недействительности ничтожной сделки и о признании такой сделки недействительной для лица, не являющегося стороной сделки, во всяком случае не может превышать десять лет со дня начала исполнения сделки (п. 1 ст. 181 ГК РФ).
«По обязательствам, срок исполнения которых не определен или определен моментом востребования, срок исковой давности начинает течь со дня предъявления кредитором требования об исполнении обязательства, а если должнику предоставляется срок для исполнения такого требования, исчисление срока исковой давности начинается по окончании срока, предоставляемого для исполнения такого требования. При этом срок исковой давности во всяком случае не может превышать десять лет со дня возникновения обязательства (п. 2 ст. 200 ГК РФ).
В иных случаях срок исковой давности начинает течь со дня нарушения права и не может превышать десять лет со дня нарушения права, для защиты которого этот срок установлен, за исключением случаев, установленных Федеральным законом от 6 марта 2006 г. № 35-ФЗ «О противодействии терроризму» (абз. 2 п. 8 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 сентября 2015 г. № 43 «О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности», далее – Постановление № 43; п. 2 ст. 196 ГК РФ).
Вводным законом предусмотрено, что такие десятилетние сроки начинают течь не ранее 1 сентября 2013 (п. 9 ст. 3 Федерального закона от 7 мая 2013 г. № 100-ФЗ в редакции Федерального закона от 28 декабря 2016 г. № 499-ФЗ «О внесении изменения в статью 3 Федерального закона “О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации”»), т.е. ссылки на истечение десятилетних сроков возможны с 1 сентября 2023 г.
Такой десятилетний срок применяется к требованиям, возникшим после 1 сентября 2013 г., а также к требованиям, сроки предъявления которых были предусмотрены ранее действовавшим законодательством и не истекли до 1 сентября 2013 г. (абз. 1 п. 27 Постановления № 43; п. 2 ст. 196 ГК РФ). Десятилетний объективный срок исковой давности в случае его истечения не может быть восстановлен судом (абз. 3 п. 8 Постановления № 43).
Как и любой срок исковой давности, десятилетний срок применяется судом только по заявлению стороны в споре (абз. 4 п. 8 Постановления № 43)», – пояснил он.
Обращаем внимание, что течение объективного десятилетнего срока не зависит от начала течения субъективного срока исковой давности. В случае незнания пострадавшего лица о нарушении его права или в случае отсутствия осведомленности о надлежащем ответчике, срок исковой давности все равно не может превышать десять лет со дня нарушения права (абз. 3 п. 8 Постановления № 43).Следовательно, предельный десятилетний срок исковой давности, отсчитываемый по эпизодам, совершенным до 1 сентября 2013 г., истекает в любом случае 1 сентября 2023. Что и произошло в упомянутом споре. Поэтому уверен, что ВС РФ отменить судебные акты по этому спору и вынесет новый судебный акт об отказе в заявлении.
Наталья Василенко из Союза АУ «Возрождение» – о кейсе по взысканию судебных расходов в пользу управляющего в связи с обжалованием его действий в СРО
Арбитражный управляющий Ольга Жудинкова обратилась с иском к Евгению Морозову о взыскании 30 тыс. рублей убытков и компенсации морального вреда. Истец указал, что Морозов победил на торгах по продаже автомобиля в ходе процедуры банкротства Галины Ворожбановой. Впоследствии Морозов пожаловался на несоответствие автомобиля заявленному качеству в СРО и Управление Росреестра. Проверки нарушений не выявили. Истец понес расходы 30 тыс. рублей на юридическую помощь и попросил возместить моральный вред. Суд удовлетворил иск частично, взыскав 20 тыс. рублей убытков и госпошлину (дело № А45-25608/2024). Подробнее об этом — на портале.
По словам Натальи Василенко, безусловно, это положительная практика применения законодательства в отношении необоснованных обращений на действия (бездействие) арбитражных управляющих.
Следует учитывать, что с увеличением размера государственной пошлины для рассмотрения споров в судебном порядке выросло и число обращений в саморегулируемые организации с жалобами на действия (бездействие) арбитражных управляющих, которые зачастую безосновательны. Встречаются случаи неоднократных, повторных обращений, что свидетельствует о злоупотреблении правом со стороны заявителей. Введение практики взыскания расходов с заявителей необоснованных жалоб на действия (бездействие) арбитражных управляющих сможет повлиять на снижение количества формальных обращений, не имеющих цели защиты нарушенных прав.
Не следует забывать, продолжила она, что порядок рассмотрения обращения граждан регулируется Федеральным законом № 59-ФЗ от 2 мая 2006 г. и он направлен, в том числе, на восстановление или защиту нарушенных прав, свобод и законных интересов гражданина. «Но так как граждане зачастую злоупотребляют своим правом на обращения и жалобы, то формирование судебной практики по взысканию расходов с заявителей остановит поток необоснованных заявлений», — указала Наталья Василенко.
Александр Максименко из Компании «Бизнес-Эксперт» – о балльной системе ФНС
Балльная система оценки эффективности арбитражных управляющих, запущенная Федеральной налоговой службой России в конце 2024 г., вызвала неоднозначную реакцию в профессиональном сообществе. С февраля 2025 г. ФНС начала применять регистр для отбора управляющих в банкротные дела, инициированные самой налоговой службой. Новый подход сразу породил споры о его объективности и влиянии на конкуренцию. Недовольство методикой вылилось в административные иски арбитражных управляющих Евгения Семченко и Анатолия Баранова в Верховный суд РФ. Семченко просит признать недействующими отдельные положения постановления о начислении баллов, а Баранов оспаривает постановление правительства о введении системы в целом. 25 февраля суд провел первое заседание по делу и объединил оба иска в одно производство, назначив следующее заседание на 26 марта. Подробнее об этом — на портале.
Отметив, что в профессиональном сообществе активно обсуждается балльная система РАУ, которая, по мнению ФНС России, должна определять наиболее эффективных арбитражных управляющих, Александр Максименко подчеркнул, что на практике система выстроена вокруг формальных критериев и не оценивает ни сложность дел, ни их успешность. В результате, по его словам, профессионалы, ведущие крупные и сложные дела, оказываются в заведомо невыгодном положении по сравнению с теми, кто ставит процедуру банкротства на поток.
По сути, это рейтинг ради рейтинга – он фиксирует не профессионализм, а количество проведенных процедур. Его логичнее было бы назвать «Рейтинг управляющих по количеству банкротств граждан», а не по эффективности. И, как многие предсказывали еще до запуска системы, арбитражным управляющим, занимающимся банкротством юридических лиц и крупных предприятий, практически невозможно конкурировать с теми, кто ставит банкротство физических лиц на поток.
ФНС России, как один из кредиторов, безусловно, имеет право выбирать и оценивать управляющих, указал Александр Максименко. Однако его беспокоит тот факт, что уже давно подготовленный законопроект (№ 1172553-7 в СОЗД) предлагает сделать подобный рейтинг основой для назначения арбитражных управляющих во всех процедурах. Если эта идея будет реализована, многие профессионалы просто останутся без работы, потому что их реальный опыт и компетенция не будут учитываться в системе, и снизится качество проведения процедур.
Чтобы рейтинг, как говорится, «прижился», нужно менять критерии начисления баллов. Очевидно, что для исправления ситуации необходимо как минимум разделить рейтинг на два независимых блока: для банкротства физических лиц и для юридических. Критериями должны стать профессиональная компетенция арбитражного управляющего, которая складывается из стажа работы, количества проведенных процедур, совокупного размера активов должника, числа удовлетворенных жалоб и случаев привлечения к административной ответственности. Этих показателей достаточно.
«В конечном счете, механизм оценки арбитражных управляющих должен быть прозрачным, логичным и мотивировать специалистов на ведение сложных процедур, а не на простую гонку за количеством. Пока же мы имеем систему, которая поощряет массовые банкротства без реального анализа их эффективности. Такой подход не улучшит качество банкротных процедур, а лишь приведет к снижению уровня профессионализма в этой сфере.
Сложившийся механизм предполагает, что арбитражный управляющий может использовать часть баллов для назначения на процедуру. На практике это будет выглядеть так: арбитражный управляющий отдает баллы за назначение на наблюдение, но затем, с высокой вероятностью, кредиторы, особенно системные, выберут иную кандидатуру или СРО для следующей процедуры. И не забываем, что за процедуру наблюдения ФНС России не начисляет баллы! Такая система обесценивает сам механизм рейтинга», — резюмировал он.
Ольга Елагина из Адвокатского бюро ZE Lawgic Legal Solutions – про распределение бремени доказывания в споре о субсидиарной ответственности
В 2020 г. ООО «Сталинград» и ООО «Производственная инженерная компания «Станкопоставка» заключили договор купли-продажи радиально-сверлильного станка. ООО «Сталинград» оплатило 3,2 млн рублей за новый станок 2020 г. выпуска и 530 тыс. рублей расходов по доставке. В ноябре 2020 г. были установлены неустранимые недостатки поставленного станка: отсутствие маркировки завода-изготовителя, множественные эксплуатационные дефекты, соответствие 70-м гг. ХХ в. и др. ООО «Сталинград» потребовало возврата денег и расходов на транспортировку. ООО «Станкопоставка» требования не удовлетворило. После судебных разбирательств, общество «Сталинград» в мае 2023 г. обратилось в арбитражный суд с заявлением о привлечении к субсидиарной ответственности руководителей ООО «Станкопоставка» Елены Болсуновской и Альфии Сидоровой. Суды трех инстанций отказали. ООО «Сталинград» подало кассационную жалобу в Верховный Суд, полагая, что доказало вину контролирующих лиц в невыплате долга обществом «Станкопоставка», а бремя опровержения этих доводов лежит на ответчиках. Судья Верховного Суда С.В. Самуйлов счел доводы жалобы заслуживающими внимания и передал спор в Экономколлегию, которая отменила акты нижестоящих судов и направила спор на рассмотрение в суд первой инстанции (дело № А40-113828/2023). Подробнее об этом — на портале.
По мнению Ольги Елагиной, определение Верховного Суда РФ от 21 февраля 2025 г. 305-ЭС24-22290, по сути, предоставило готовый алгоритм привлечения к субсидиарной ответственности лиц, контролирующих недобросовестного должника, что существенно облегчит процедуру взыскания задолженности кредиторам, не получившим от недобросовестного контрагента денег. Также, по ее словам, в нем содержатся предельно ясные разъяснения для судов о распределении бремени доказывания по делам о привлечении к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц, в том числе ликвидированных и «брошенных» должников.
Если раньше, продолжила она, с определенной долей успеха можно было не заплатить контрагенту долг, назначить номинального директора и «бросить» компанию, а к субсидиарной ответственности максимум привлекался последний, номинальный, директор, то теперь КДЛ (реально контролировавший должника и принимавший решения), планирующий таким образом избавиться от ответственности перед контрагентом, не сможет уклониться от исполнения обязанностей.
На мой взгляд, ВС РФ кратко сформулировал несколько важных принципов, которых должны придерживаться суды при рассмотрении дел о привлечении к субсидиарной ответственности КДЛ, существенно облегчающих жизнь добросовестному кредитору. ВС РФ указал на то, что бремя доказывания должно распределяться так, чтобы оно было потенциально реализуемым, т.е. чтобы сторона имела объективную возможность представить необходимые доказательства; недопустимо требовать со стороны представить доказательства определенных обстоятельств, если она не может их получить в силу нахождения у другой стороны спора, которая, в свою очередь, скрывает эти документы. Реализация этого указания на практике положит конец бесконечным мучениям кредиторов с ходатайствами об истребовании доказательств, которые рассматриваются и удовлетворяются судом только после того, как суду будет представлено документальное обоснование того, что истец пытался самостоятельно получить эти доказательства, но ему было отказано в их предоставлении. Теперь кредитору достаточно с помощью косвенных доказательств убедительно обосновать наличие у ответчика статуса контролирующего лица и невозможности погашения требования в связи с действиями последнего (наличие задолженности, последующее переписывание компании на номинального директора и перевод ее в статус «брошенных» прямо указано в данном постановлении как минимально необходимый набор сведений, позволяющих сделать обоснованное предположение, что ответчик по иску относится к числу КДЛ в соответствующий период).
По ее словам, важно отметить, что теперь исключено пассивное поведение ответчика по иску, он будет обязан доказывать свою невиновность не путем предоставления формального отзыва о том, что истец ничего не доказал: от ответчика теперь требуется процессуально активное поведение, которое, в том числе, включает обязанность сохранить и предоставить документы, отражающие реальную хозяйственную деятельность компании.
Таким образом, Верховный Суд прописал алгоритм действий как для сторон спора по субсидиарной ответственности, так и для суда – по распределению бремени доказывания и принципам, на которых должна быть дана оценка доводам сторон, заключила Ольга Елагина.
Екатерина Баранова из Юридической компании SAVINA LEGAL – про кейс о признании недействительными платежей между супругами
Владимир Солнцев, финансовый управляющий Николая Холстинина, потребовал признать недействительными переводы должника своей супруге Татьяне Холстининой на сумму 4,9 млн рублей, совершенные с марта 2020 г. по октябрь 2022 г., посчитав их выводом активов перед банкротством. Суд первой инстанции отказал в требовании ФУ, указав, что переводы между супругами не изменили конкурсную массу из-за режима совместной собственности. Однако апелляционный суд и кассация признали сделки недействительными, усмотрев вред кредиторам и взыскав всю сумму с Татьяны Холстининой. Она обратилась в Верховный Суд РФ, отметив, что переводы не являются оспариваемыми сделками, а лишь движением средств внутри семьи. По мнению Холстининой, нужно учесть режим совместной собственности и взыскать с нее лишь половину суммы — 2,48 млн рублей. Заместитель председателя Верховного Суда РФ Ю.Г. Иваненко передал спор в Экономколлегию (дело № А40-299528/2022). Подробнее об этом — на портале.
В последнее время подход Верховного Суда к режиму совместной собственности супругов при банкротстве одного из них склоняется в сторону прокредиторского (например, последние акты Суда о реализации единым лотом совместной недвижимости бывших супругов или детей на торгах), но в рассматриваемом кейсе, на мой взгляд, задан ряд важных критериев для обеспечения баланса интересов должника, его семьи и кредиторов. Сформулированы признаки «обычной хозяйственной деятельности семьи», которые исключают возможность оспаривания платежей, по аналогии с пояснениями для компаний: платежи равномерные, периодические, расходуются на обычные бытовые нужды. Критерий суммы отдельно не определен, но представляется, что полученные средства должны быть соотносимы с размером бытовых трат семьи.
Таким образом, для защиты «внутрисемейного» перечисления, по ее словам, необходимо доказать, что платежи совершались периодически и направлялись на покрытие обычных семейных расходов — словом, никакой экстраординарности ни по суммам, ни по характеру трат. «И напротив, для успешного оспаривания необходимо подтвердить, что переводы нетипичные и совершались с целью изъятия денежных средств из имущественной массы должника, сокрытия имущества от кредиторов», — резюмировала Екатерина Баранова.
