Минэкономразвития предложило внести изменения в ст. 134 и 21327 закона о банкротстве, регулирующие порядок и очередность погашения судебных расходов по обособленным спорам в делах о банкротстве. Больше подробностей по этой теме читайте на портале PROбанкротство.
Основные положения законопроекта:
расходы, взыскиваемые с конкурсной массы, являются текущими платежами,
за исключением расходов, присужденных кредитору при рассмотрении спора о включении требования в реестр, — они учитываются в составе неголосующих реестровых требований,
при этом если расходы возникли по вине не должника, а иного лица (иного кредитора, арбитражного управляющего и т. д.), заявившего необоснованные требования/возражения, то именно такое лицо их и компенсирует.
Законопроект отдельно оговаривает, что если контролирующее должника лицо злоупотребляло своими процессуальными правами или нарушило свои процессуальные обязанности, то даже в случае отказа в привлечении такого лица к субсидиарной ответственности судебные расходы все равно могут быть возложены на него.
Ранее вопрос о расходах, понесенных в рамках обособленных споров, в законе о банкротстве разрешен не был. Применялось разъяснение, данное в п. 18 Постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 № 35, согласно которому расходы лиц, в пользу которых был принят судебный акт по обособленному спору в деле о банкротстве, не являются текущими платежами и подлежат удовлетворению в том же режиме, что и неголосующие требования (упущенная выгода, финансовые санкции) реестровых кредиторов. Конституционный Суд РФ в своем Постановлении от 19.03.2024 № 11-П раскритиковал универсальность вышеуказанного подхода, сформировал собственную позицию о порядке возмещения судебных расходов по обособленным спорам и предписал законодателю внести изменения в законодательное урегулирование. Именно во исполнение постановления Конституционного суда РФ Минэкономразвития и разработало проект поправок — при этом предлагаемые изменения более лояльны по отношению к кредиторам, чем предложил Конституционный суд РФ.
Роман Просеков умер в день признания его банкротом. При этом должнику принадлежали участок общей площадью 1 тыс. кв. м и жилой дом на нем общей площадью 108,3 кв. м, расположенные в потребительском садово-огородном кооперативе. Родители умершего отказались от наследства в пользу его детей — совершеннолетнего сына Кирилла и несовершеннолетней дочери Анжелики. Бывшая супруга должника, действующая в интересах дочери Анжелики, и Кирилл Просеков ходатайствовали в суде об исключении дома и участка из конкурсной массы. Но суды трех инстанций это ходатайство отклонили, указав, что дети должника проживают и зарегистрированы во взятой в ипотеку экс-супругой должника и их матерью квартире площадью 29,1 кв. м. Просековы пожаловались в Верховный суд. Подробности данного кейса опубликованы на портале PROбанкротство.
Выводы судов о возможности проживания наследников в квартире их матери, считает Юлия Иванова, управляющий партнер юридической компании ЮКО, сделаны без учета того обстоятельства, что указанная квартира обременена ипотекой.
В случае возникновения признаков неплатежеспособности матери дети должника лишатся жилого помещения, в котором имели возможность проживать ранее, а с учетом реализации земельного участка и жилого дома и вовсе лишатся единственного пригодного для их проживания жилого помещения, что недопустимо. В связи с этим реализация спорного имущества может привести к нарушению прав несовершеннолетних на жилище, гарантированных Конституцией Российской Федерации.
При этом наличие у гражданина фактической возможности проживать по иному адресу не означает допустимость безусловного неприменения к находящемуся в его собственности единственному жилью исполнительского иммунитета (определение Верховного Суда РФ от 29.10.2020 № 309-ЭС20-10004).
Кроме того, в соответствии с п. 4 ст. 60 Семейного кодекса РФ ребенок не имеет права собственности на имущество родителей, родители не имеют права собственности на имущество ребенка. Дети и родители, проживающие совместно, могут владеть и пользоваться имуществом друг друга по взаимному согласию. Регистрация по месту жительства или пребывания дает гражданину ряд социальных гарантий и льгот, но не дает права на собственность.
Таким образом, квартира, принадлежащая матери наследников должника, является ее личной собственностью, на которую дети не имеют собственных вещных прав, в связи с чем она не может быть признана жильем детей, в том числе единственным пригодным для их проживания, с учетом наличия у несовершеннолетних детей права на раздельное проживание с родителями после достижения четырнадцатилетнего возраста.
Заявители также отмечают, что отказ в применении исполнительского иммунитета не должен оставить должника и членов его семьи без жилища, пригодного для проживания, площадью по крайней мере не меньшей, чем по нормам предоставления жилья на условиях социального найма (Определение Верховного Суда РФ от 26.07.2021 № 303-ЭС20-18761).
В настоящем споре необходимо обратить внимание на несколько интересных моментов, связанных с решением вопроса об исполнительском иммунитете. В первую очередь, особенность данного спора состоит в возможности признать единственным пригодным для проживания жилое помещение при наличии другого (еще одного) жилого помещения, но обремененного ипотекой и, соответственно, находящегося под потенциальной угрозой утраты и не подпадающего под исполнительский иммунитет. Формально согласно абз. 2 п. 1 ст. 446 ГПК РФ единственное жилое помещение до недавнего времени подразумевалось как только одно в отсутствие других принадлежащих на праве собственности помещений. Возможность утраты обремененного залогом жилого помещения в большей степени вероятности зависит от поведения должника по обязательству, обеспеченному таким залогом, т. е. от действий (бездействия) самого собственника (неисполнение обеспеченного обязательства). Можно предположить, что, указав в определении о передаче спора данный довод как заслуживающий внимания, Верховный суд РФ, возможно, сформирует подход, согласно которому наличие другого жилого помещения, в отношении которого имеется пусть даже потенциальная угроза утраты и на которое не распространяется исполнительский иммунитет, не может влиять на признание другого жилого помещения единственным жильем.
Другой поднятый в определении вопрос, продолжает Юлия Иванова, касается статуса жилого помещения для членов семьи и наследников должника. В п. 1 ст. 446 ГПК РФ речь идет о помещении в собственности должника. В определении обращено внимание на то, что единственным жильем является то жилое помещение, которое находится в собственности лица, независимо от наличия у него права проживания в других жилых помещениях по основаниям, отличным от права собственности.
В рамках банкротства Дмитрия Оглезнева его финансовый управляющий попросил суд исключить из конкурсной массы земельный участок и находящееся на нем нежилое здание как единственное жилье должника. При этом участок находится в собственности должника, а дом на нем в установленном порядке не поставлен на учет и не зарегистрирован. Другой жилой недвижимости у должника и его супруги нет. Тем не менее суд первой инстанции, с которым согласились апелляция и кассация, отказался удовлетворять заявление финуправляющего. Дмитрий Оглезнев пожаловался в Верховный суд. Подробнее это дело разбирается на портале PROбанкротство.
Проблема единственного жилья должника-банкрота будоражит умы российских судей и юристов-банкротчиков уже несколько последних лет. Как часто бывало в отечественном банкротном правосудии, борьба со злоупотреблениями сначала дала результат в виде совершенно новых подходов, таких как исключения из правила об абсолютном иммунитете единственного жилья от обращения взыскания, а затем привела к «перегибам на местах», когда суды исключали из конкурсной массы вовсе не роскошное жилье. Дело Дмитрия Оглезова — очередной случай, когда ВС РФ ищет баланс между защитой кредитора от злоупотреблений со стороны должника и обеспечением конституционного права последнего на жилье.
В этом крайне примечательном деле, продолжает Азат Ахметов, Дмитрий Оглезов вообще не зарегистрировал свой дом и не раскрыл его существование перед кредиторами, что суд расценил в качестве злоупотребления правом и на этом основании не стал исключать его из конкурсной массы. Фактически даже злоупотребление и попытка утаить единственное жилье от кредиторов не лишают его иммунитета. В этой связи не лишним будет вспомнить, что в деле Скворцовой Е. А. (№ А40-208133/2019) ВС РФ ранее сформулировал правовую позицию, что даже наличие прямого злоупотребления при совершении сделки не лишает квартиру иммунитета:
«Установленное названным выше определением от 21.09.2020 в действиях сторон (должника и его отца) при заключении договора дарения злоупотребление правами оценивалось судом на предмет наличия основания для недействительности сделки, однако не могло быть положено апелляционным судом в обоснование неприменения требуемого в рассматриваемом заявлении исполнительского иммунитета к имуществу, возвращенному в конкурсную массу в качестве последствия недействительности сделки, при неустановлении действий должника, попадающих под определенные Конституционным Судом Российской Федерации критерии.
Усматриваемая из обстоятельств банкротства направленность дарения на сохранение за должником жилого дома для собственного и члена семьи (отца) проживания в случае утраты прав на заложенную квартиру из-за обращения взыскания на нее кредитора не попадает под критерии обстоятельств для снятия со спорного имущества исполнительского иммунитета».
Суд первой инстанции, с которым впоследствии частично согласилась апелляция, включил требование авиакомпании «Смартавиа» в реестр признанного банкротом ООО «Сервис Лайн». В мае 2023 года юристы «Смартавиа» пожаловались в суде на действия арбитражного управляющего должником Александра Пономаренко и потребовали взыскать с него 800 тыс. рублей убытков, причиненные необоснованным привлечением юриста и оплатой его услуг. Но в июне 2023 года окружной суд отменил акты судов первой и апелляционной инстанций о включении требования «Смартавиа» в реестр должника, отправив спор на новое рассмотрение в первую инстанцию. После чего суд первой инстанции, с которым впоследствии согласились апелляция и кассация, ссылаясь на отсутствие у авиакомпании статуса конкурсного кредитора, прекратил производство по жалобе «Смартавиа» на действия конкурсного управляющего и заявлению о взыскании с него убытков. «Смартавиа» пожаловалась в Верховный суд. Больше информации можно найти на портале PROбанкротство.
Жалобы на действия/бездействие — это страшный сон каждого арбитражного управляющего. И страшнее всего оказаться между молотом и наковальней (желанием и возможностью) конкурсного кредитора, который, борясь за возможность включения в реестр, видит виноватым во всем арбитражного управляющего. Больше всего в этом кейсе меня настораживает именно возможность очередного радикального поворота судебной практики, от которого пострадают в первую очередь арбитражные управляющие. Решением Верховного суда может быть кардинально пересмотрена судебная практика, которая сформировалась на основании ст. 34 закона о банкротстве и абз. 4 п. 30 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.07.2009 № 60. А именно практика в отношении круга лиц, участвующих в деле о банкротстве, которая применяется последние 15 лет!
Наделение лиц, только лишь подавших заявление о включении в реестр и которые могут и не стать конкурсными кредиторами, всем спектром полномочий, продолжает Наталья Василенко, повлечет за собой существенное осложнение положения арбитражных управляющих и значительно увеличит нагрузку на арбитражные суды.
Не стоит забывать, что законодательство не ограничивает круг лиц, которые могут обратиться с жалобой на действия арбитражного управляющего в Росреестр и саморегулируемую организацию. В последнее время профессиональное сообщество арбитражных управляющих столкнулось со злоупотреблением правом по вопросу массовых и зачастую необоснованных жалоб на действия арбитражных управляющих. Росреестр, как государственный орган, поддерживает позицию о необходимости внесения изменений в отношении необходимости ограничения круга лиц, которые могут обращаться с жалобами на действия арбитражных управляющих.
Следует обратить внимание, что в рассматриваемой ситуации права заявителя жалобы не нарушены, поскольку он может обратиться с жалобой на действия арбитражного управляющего повторно либо обратиться в суд с заявлением о пересмотре судебного акта по новым обстоятельствам.
В 2014 году компания «СГК-ТрансстройЯмал» и Ильза Матвийчук, а также две дочери последней заключили договор мены квартир. По соглашению «СГК-ТрансстройЯмал» передал Матвийчукам трехкомнатную квартиру площадью 108,7 кв. м в городе Лабытнанги (ЯНАО), а Матвийчуки передали компании трехкомнатную квартиру площадью 69,7 кв. м в том же Лабытнанги. Квартиры были оценены как равноценные со стоимостью в размере 8,6 млн рублей. В рамках банкротства «СГК-ТрансстройЯмал» конкурсный управляющий компании потребовал признать договор мены недействительным. КУ указал на то, что произведенный сторонами обмен не являлся равноценным, поскольку рыночная стоимость квартиры «СГК-ТрансстройЯмал» составляла 6 млн рублей, а квартиры Матвийчуков — 1,7 млн рублей. Суд первой инстанции, с которым согласились апелляция и кассация, признал оспариваемую сделку недействительной и применил последствия ее недействительности. Матвийчуки пожаловались в Верховный суд, который отменил акты нижестоящих судов и направил спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции. Полное описание данного кейса опубликовано на портале PROбанкротство.
Верховный суд РФ направил на новое рассмотрение в Арбитражный суд города Москвы любопытный обособленный спор об оспаривании договора мены квартир. По этому договору общество (должник), работник общества и ее дочери обменялись квартирами, в результате сделки дочери получили более дорогую квартиру большой площади. Суды нижестоящих инстанций признали договор мены недействительным как неравноценную сделку, т. к. рыночная стоимость квартир существенно различалась. ВС РФ, со ссылкой Постановление КС РФ от 03.02.2022 № 5-П, напомнил о том, что цена сделки сама по себе не является единственным критерием неравноценной сделки и при рассмотрении споров необходимо исследовать все ее обстоятельства. В данном кейсе, считает Дмитрий Якушев, адвокат практики «Банкротство» АБ «Андрей Городисский и партнеры», общество передало квартиру в виде материального поощрения работнику. ВС РФ указал на то, что вклад работника в деятельность предприятия должен учитываться при определении равноценности встречного представления, в то время как нижестоящие суды исходили исключительно из финансовых условий сделки.
Данный спор является важным с точки зрения определения критериев равноценности сделок. На примере этого кейса видно, что в подобных спорах участники и суды фокусируются на цене сделки, рыночности ее условий в денежном выражении. Вместе с тем сама по себе цена сделки, отклоняющаяся от рынка, не является единственным критерием ее порочности, поскольку необходимо исследовать причины такого отклонения, которые могут быть обоснованными и объективными.
