Компания «Севертранс» совершила в пользу своего участника Сергея Лифенко 105 расчетных операций на общую сумму 65,7 млн рублей с указанием в графе назначения платежей соответствующих договоров займа. В рамках банкротства «Севертранса» кредитор должника ООО «Партнер» потребовал взыскать с Лифенко и экс-директора «Севертранс» Елены Петровой убытки в размере 65,9 млн рублей, причиненные в результате перечисления Лифенко заемных денежных средств на сумму 65,7 млн рублей и совершения им административных правонарушений, оплаченных «Севертрансем» в размере 228,5 тыс. рублей. Суд первой инстанции отклонил заявление «Партнера». Но апелляционный суд, с которым согласилась кассация, частично отменил определение суда первой инстанции и взыскал с Лифенко и Петровой 65,7 млн рублей убытков. Сергей Лифенко пожаловался в Верховный суд, который отменил акты нижестоящих судов в обжалуемой части и направил спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции (дело А56-75868/2021).
Фабула
ООО «Севертранс» (должник) было признано банкротом. В ходе анализа движения денежных средств по трем расчетным счетам должника было установлено, что в период с 26.01.2018 по 30.04.2021 года в пользу Сергея Лифенко (с 04.12.2015 по 09.07.2020 года являлся участником должника с долей 50% в уставном капитале, а с 10.07.2020 года по настоящее время его единственным участником) было совершено 105 расчетных операций на общую сумму 65,7 млн рублей с указанием в графе назначения платежей соответствующих договоров займа.
ООО «Партнер», по заявлению которого было возбуждено дело о банкротстве «Севертранса», потребовало в суде солидарно взыскать с Сергея Лифенко и бывшего руководителя должника Елены Петровой убытки в общем размере 65,9 млн рублей, причиненные в результате перечисления Лифенко заемных денежных средств в размере 65,7 млн рублей и совершения им административных правонарушений, оплаченных «Севертрансем» в размере 228,5 тыс. рублей.
Возражая против заявленных требований, Сергей Лифенко сослался на то, что выданные ему в виде займов деньги зачитывались на основании статьи 410 Гражданского кодекса против его требований к «Севертрансу» о выплате дивидендов (распределенных за период с 17.04.2017 по 01.11.2019 года в общем размере 89,4 млн рублей в пользу Лифенко, второго участника «Севертранса» Ахметова, а после 03.07.2019 года — Цвира). Данные обстоятельства, по мнению Сергея Лифенко, подтверждались протоколами общих собраний участников «Севертранса» и актами взаимозачета, в связи с чем он указал на необоснованность предъявления требования о взыскании убытков только к нему, поскольку Ахметов и Цвир также являлись получателями денежных средств «Севертранса».
Суд первой инстанции отклонил заявление «Партнера». Но апелляционный суд, с которым согласилась кассация, частично отменил определение суда первой инстанции и взыскал с Лифенко и Петровой 65,7 млн рублей убытков.
Сергей Лифенко пожаловался в Верховный суд, который решил рассмотреть этот спор.
Что решили нижестоящие суды
Суд первой инстанции исходил из того, что сама по себе выдача «Севертрансем» в пользу его контролирующего лица процентного займа являлась обычной деловой практикой, не свидетельствовала о противоправном поведении этого лица и причинении «Севертрансу» каких-либо убытков. Суд допустил возможность предъявления требований к Лифенко о возврате заемных денежных средств в общем порядке.
Апелляционный суд усмотрел использование схемы взаиморасчетов с Лифенко (не возвратившим «Севертрансу» суммы займов) для причинения вреда кредиторам. Отклоняя возражения Лифенко, апелляционный суд указал, что сумма дивидендов, выплаченных другим участникам должника, была существенно ниже перечисленных Лифенко денежных средств (24,5 млн рублей Ахметову и 1,6 млн рублей Цвиру).
Апелляционный суд признал обоснованными возражения конкурсного управляющего о том, что разница между перечисленными «Севертрансем» в адрес Лифенко денежными средствами в качестве займов и дивидендов (66,3 млн рублей) и подлежащими выплате этому лицу дивидендами в соответствии с представленными им документами (38,9 млн рублей) составила 27,4 млн рублей. При этом в 2020 – 2021 годах дивиденды не выплачивались, а выдача «Севертрансем» займов продолжалась.
При таких условиях апелляционный суд пришел к выводу о том, что перечисленная со счетов «Севертранса» сумма образует состав причиненных ему убытков, подлежащих взысканию солидарно с сопричинителей вреда — Петровой и Лифенко (первая заключила от имени «Севертранса» договоры займа и подписала акты взаимозачета, а второй получил от этих сделок выгоду).
Суд округа дополнительно указал, что распределение участниками общества прибыли по результатам хозяйственной деятельности общества и выплата распределенной прибыли не должны приводить к ухудшению финансового состояния общества.
Что думает заявитель
Сергей Лифенко, настаивая на отсутствие оснований для взыскания с него убытков, полагает, что кредитор не доказал противоправность поведения Лифенко, причинно-следственная связь между его действиями и наступившими убытками, факт неисполнения «Севертрансем» обязательств перед кредиторами (совокупный размер перед которыми в настоящее время составляет 8,9 млн рублей) в размере, превышающем стоимость его активов.
По мнению заявителя, на момент выдачи займов «Севертранс» не отвечал признакам неплатежеспособности, не прекращал расчетов с конкурсными кредиторами и оплачивал текущую задолженность, в том числе перед ООО «Партнер» и ООО «Стройтехнология».
Что решил Верховный суд
Судья ВС Е.С. Корнелюк сочла доводы жалобы заслуживающими внимания и передала спор в Экономколлегию.
Что в теории
ВС напомнил, что в рамках дела о банкротстве кредиторы и арбитражный управляющий наделяются правом на предъявление контролирующему лицу требования о возмещении убытков по корпоративным основаниям (статья 61.20 закона о банкротстве). Возложение ответственности обусловлено грубым нарушением контролирующим лицом обязанности действовать добросовестно и разумно в отношении подконтрольного общества, повлекшим за собой уменьшение его имущественной массы.
Такой иск кредитор, арбитражный управляющий подают от имени самого должника (пункт 2 статьи 61.20 закона о банкротстве), который выступает прямым выгодоприобретателем по иску. Цена данного иска, по общему правилу, не ограничена размером требований кредиторов, определяется по правилам статей 15, 393 Гражданского кодекса и равна сумме всех убытков, причиненных контролирующим лицом подконтрольной организации.
По существу
В рассматриваемом случае совокупный размер неисполненных должником обязательств перед всеми кредиторами в настоящее время составляет 11,3 млн рублей (из которых на общество «Партнер» приходится оспариваемые заявителем в ином споре 1,2 млн рублей). Кроме того, к должнику имеются требования в размере около 10 млн рублей, учитываемые за реестром.
Предъявление кредитором иска о взыскании убытков, в разы превышающих требования реестровых и зареестровых кредиторов должника, как указали конкурсный управляющий и представитель кредитора, направлено на нивелирование потерь самого должника, то есть заявлено обществом «Партнер» в интересах лиц, обладающих правом на получение ликвидационной квоты. Таким лицом является Лифенко, который стал одновременно взыскателем и должником по иску о взыскании убытков, что недопустимо.
Таким образом, вопреки выводам судов апелляционной инстанции и округа, как минимум в части размера, превышающего реестр требований кредиторов должника, а также требований, учитываемых за реестром, отсутствовал субъект, чей правомерный интерес подлежал защите, что является самостоятельным основанием для отказа в удовлетворении требования о взыскании убытков в заявленном размере, пояснила Экономколлегия.
Не рассмотрены судами и возражения заявителя по существу предъявленных требований. Лифенко последовательно указывал, что на момент совершения платежей в его пользу финансовое состояние должника не отвечало признакам неплатежеспособности, размер чистой прибыли не завышался, а само общество продолжало расчеты с кредиторами (в том числе, с обществом «Партнер») и оплачивало текущую задолженность.
Момент появления у должника признаков неплатежеспособности, законность оснований для распределения чистой прибыли между всеми участниками общества (включая Ахметова и Цвира, а не только соответчика Лифенко), зачетов требований о выплате дивидендов против выданных заявителю займов судами не устанавливались.
ВС отметил, что договоры займа и расчетные операции в пользу заявителя по корпоративным и специальным основаниям, предусмотренным законодательством о банкротстве, недействительными не признаны.
При этом вопрос вступления в настоящий спор бывших участников должника, наряду с заявителем являвшихся лицами, принимавшими решения о распределении прибыли общества в свою пользу, а также в пользу Лифенко, выступавшими получателями денежных средств от общества–должника по различным основаниям в исследуемый период его деятельности, а также дававшими указания директору Петровой по вопросам финансово-хозяйственной деятельности должника, судами не рассматривался.
Поэтому выводы судов апелляционной инстанции и округа о наличии оснований для взыскания убытков только с Лифенко и Петровой, по мнению СКЭС, являются преждевременными.
Вопреки доводам КУ, поддержанных судами апелляционной инстанции и округа, выплаты дивидендов Ахметову и Цвиру в меньшем размере, чем Лифенко, не является основанием для отказа в удовлетворении иска о взыскании убытков с контролирующих должника лиц в случае их виновного поведения и наличия причинно-следственной связи между действиями последних и неправомерным уменьшением имущественной массы подконтрольной организации.
Возможный пропуск срока для предъявления соответствующих требований к бывшим участникам должника Ахметову и Цвиру, о чем замечено представителем кредитора в судебном заседании, может явиться основанием для взыскания соответствующих убытков уже с лиц, виновных в его пропуске.
Ошибочными, по мнению ВС, также следует признать и выводы суда первой инстанции об отказе в удовлетворении требования кредитора по мотивам неутраченной обществом «Партнер» возможности взыскания перечисленных Лифенко денег по договорам займа в общеисковом порядке, поскольку кредитор вправе выбирать любой законный способ защиты нарушенных прав.
В свою очередь, ответчики Лифенко и Петрова в подтверждение позиции о возврате заемных денежных средств вправе представить соответствующие доказательства возврата выданных займов в рамках спора о взыскании убытков.
Вместе с тем право на иск у общества «Партнер» требует проверки, подчеркнул ВС. Ссылаясь на отсутствие этого права, заявитель в судебном заседании пояснил, что начиная с мая 2021 года хозяйственная деятельность должника была полностью заблокирована службой судебных приставов по инициативе данного кредитора, а остаток задолженности перед ним должник полностью погасил. При этом, по мнению заявителя, само общество «Партнер» злоупотребляет своим правом, предъявляя настоящие требования и одновременно с этим удерживая принадлежащие должнику имущество, бухгалтерскую и иную документацию.
Если указанные доводы найдут свое подтверждение, то у такого кредитора не могло быть подлежащего судебной защите материально-правового интереса в предъявлении требования о взыскании убытков, а сам он не имел права противопоставлять соответчикам возражения о вредоносном характере сделок с участием Лифенко и Петровой, поскольку это противоречит его предшествующему поведению, подытожила Экономколлегия.
Итог
ВС отменил акты нижестоящих судов в обжалуемой части и направил спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Почему это важно
Елена Мякишева, адвокат Юридической группы «Яковлев и Партнеры», отметила, что действительно, по делам о возмещении убытков, причиненных обществу контролирующими лицами, размер убытков определяется по пункту 2 статьи 15 ГК РФ: в результате возмещения убытков общество должно быть поставлено в то положение, в котором оно находилось бы, если бы его право не было нарушено.
И действительно, предъявить такое требование к контролирующим лицам могут кредиторы и арбитражный управляющий общества, если оно стало банкротом (статья 61.20 закона о банкротстве). Но при рассмотрении требования к контролирующему лицу, заявленного в процедуре банкротства, нельзя забывать, что такое требование по своей правовой природе представляет собой групповой косвенный иск, направленный на защиту нарушенных прав кредиторов должника. Следовательно, и размер такой защиты не может быть больше, чем размер нарушенных прав кредиторов. Более того, Пленум ВС РФ исходит из взаимозаменяемого и взаимодополняемого характера требования о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности и требования о возмещении убытков. Разница заключается лишь в том, довело ли контролирующее лицо должника до банкротства либо нет, от чего зависит подлежащая взысканию сумма (пункт 20 постановления от 21.12.2017 № 53).
В связи с этим, подчеркнула Елена Мякишева, если пункт 11 статьи 61.11 закона о банкротстве предусматривает, что не включаются в размер субсидиарной ответственности контролирующего должника лица требования, принадлежащие этому лицу либо заинтересованным по отношению к нему лицам, то и при взыскании с контролирующего лица убытков по корпоративному основанию размер убытков, превышающий совокупный размер требований кредиторов и приходящихся на само такое лицо, не должен подлежать взысканию.
«Иначе нарушается принцип последовательности. В целом, в свете принятого определения ВС РФ нижестоящие суды должны будут более тщательно проверять все обстоятельства таких споров, так как ВС РФ поставил под сомнение выводы нижестоящих судов практически по всем существенным моментам: наличие у истца права на заявление требования, размер предъявляемых убытков, состав ответчиков, обоснованность возражений ответчиков по фактическим обстоятельствам спора», — указала она.
По словам юриста Orlova/Ermolenko Вероники Шаховой, кроме указания на то, что нижестоящие суды не исследовали наличие состава для взыскания убытков и не рассмотрели вопрос о необходимости привлечения в дело иных бывших участников должника, коллегия обращает внимание на два важных для практики аспекта:
невозможность взыскания убытков в размере, превышающем общий размер требований кредиторов, если участник, имеющий право на получение ликвидационной квоты, и участник, с которого взыскиваются убытки, — это одно и то же лицо;
необходимость исследования поведения самого кредитора на предмет наличия в его действиях признаков злоупотребления правом.
Коллегия ранее уже высказывала аналогичную позицию о невозможности увеличения ликвидационной квоты за счет взыскания убытков (определение от 28.09.2023 года № 306-ЭС20-15413(3)). Эта позиция исходит из того, что иск о взыскании убытков при банкротстве подается от имени должника и он же является выгодоприобретателем по иску. Далее коллегия идет как бы на шаг вперед и приходит к выводу, что в банкротстве выгодоприобретателем, по сути, будет не сам должник, а участник, который получит ликвидационную квоту. Отсюда исходит вывод, что совпадение участника, который имеет право на получение ликвидационной квоты, и участника, с которого взыскивают убытки, влечет совпадение должника и взыскателя, то есть прекращение обязательства. Такая позиция коллегии представляется обоснованной.
По словам советника практики разрешения споров Tomashevskaya & Partners Дениса Крауялиса, как видно из определения Верховного суда РФ, суды допустили множество нарушений, при этом некоторые из них не такие очевидные.
Например, представляет интерес ссылка Верховного суда РФ на соотношение размера требований, включенных в реестр, и зареестровых требований с размером заявленных убытков. В судебной практике сформирована позиция, в соответствии с которой убытки являются таким видом ответственности, определение размера которого никак не связано с размером требований, включенных в реестр. Поступившие в конкурсную массу денежные средств, взысканные в качестве убытков, подлежат распределению в соответствии с установленной ст. 134 закона о банкротстве очередностью (сначала текущие требования, затем реестровые). Верховный суд РФ указал, что если взыскание убытков в большем размере приводит к тому, что получателем средств в какой-то части становится лицо, с которого эти средства взыскиваются, то это недопустимо. Кроме того, Верховный суд РФ в очередной раз указал, что для взыскания убытков в деле о банкротстве также важен момент появления у должника признаков неплатежеспособности, а в настоящем деле этот момент не был установлен. Кроме того, одним из 100% оснований для отмены было то, что суд не привлек к участию в деле иных бывших участников должника, которые так же, как и заявитель, получали денежные средства по схожим основаниям. Суду при новом рассмотрении дела, с учетом объема указаний Верховного суда РФ, фактически необходимо будет рассмотреть дело с нуля, в отмененной части.
Денис Данилов, старший юрист ООО ЮФ «Арбитраж.ру», отметил, что ВС РФ уже не в первый раз за 2024 год вступается за контролирующих должника лиц при привлечении к субсидиарной ответственности и взыскания убытков (Определение ВС РФ от 2 февраля 2024 года № 305-ЭС19-27802 (6, 7, 8, 9)).
Вероятно, это вызвано тем, что нижестоящие суды следуют презумпциям, заложенным в главе III.2 закона о банкротстве, и уклоняются от установления важных для разрешения спора обстоятельств. Вопросы ВС РФ являются разумными: в частности, зачем взыскивать убытки в размере, который в разы превышает сумму реестровых и зареестровых требований, если участником является сам КДЛ. Почему не привлекались в качестве соответчиков иные участники общества, которые принимали спорные решения на собрании. Интересным является вывод ВС РФ в отношении права на иск у конкурсного кредитора, задолженность перед которым (предположительно) погашена, но который удерживает имущество и документы должника. К сожалению, данный вывод не раскрыт в достаточной мере судом. Интересно будет взглянуть на результаты спора при новом рассмотрении.
Илья Кузьмин, старший юрист Nextons, отметил, что Верховный суд в очередной раз разъясняет правовые последствия выбора способа защиты интересов должника применительно к требованиям о взыскании убытком и о привлечении к субсидиарной ответственности.
Ранее Верховный суд уже указывал, что в отличие от субсидиарной ответственности, где размер взыскания определяется размером требований неудовлетворенных кредиторов, цена иска о привлечении к ответственности по корпоративным основаниям от него не зависит и равна сумме всех убытков, причиненных контролирующим лицом (определение от 28.09.2023 года № 306-ЭС20-15413(3) по делу № А57-12609/2017). В настоящем деле Верховный суд уточняет данный вывод и указывает, что размер корпоративной ответственности может быть уменьшен, если сумма заявленных убытков превышает размер непогашенных требований и при этом контролирующее лицо-ответчик является единственным лицом, претендующим на получение ликвидационной квоты. Данное разъяснение, безусловно, имеет важное значение для практики и позволит соблюдать справедливый баланс интересов кредиторов должника и его контролирующих лиц. Верховный суд также обратил внимание на важность установления надлежащего субъектного состава лиц, потенциально ответственных за причинение вреда должнику, для правильного рассмотрения дела. Данное разъяснение позволит сократить количество ситуаций, когда заявители выборочно предъявляют требования к одним контролирующим должника лицам, игнорируя при этом действия других, лишая тем самым ответчиков права на полноценную судебную защиту.
Иван Веселов, партнер ALLUMNI Partners, отметил, что Верховный суд продолжает ориентировать суды на сбалансированный подход при разрешении споров о взыскании убытков с контролирующих лиц.
В данном деле Верховный суд использовал аналогию между привлечением к субсидиарной ответственности и взысканием убытков по корпоративным основаниям в деле о банкротстве. Действительно по букве закона взыскание таких убытков не ограничено размером требований кредиторов. Однако при кратном превышении размера убытков над реестровыми и зареестровыми требованиями неизбежно встает вопрос о наличии у кредиторов интереса в их взыскании. В рассмотренном деле взыскание убытков в полном объеме не имело релевантного значения для защиты прав конкурсных кредиторов. Кроме этого, Верховный суд вновь обратил внимание на недопустимость злоупотребления правом со стороны самих конкурсных кредиторов. Блокирования деятельности должника, неправомерное удержание его имущества и документации, при одновременном взыскании убытков с контролирующих лиц, выступает частным случаем непоследовательного поведения, влекущим утрату права на иск.
Елена Менде, адвокат, партнер коллегии адвокатов «Смоленка, 33», отметила, что ключевым вопросом, рассмотренным Верховным судом РФ, является ограничение размера убытков, взыскиваемых по правилам ст. 61.20 закона о банкротстве.
Проблема является крайне актуальной, единого подхода до сих пор не выработано, поэтому разъяснения ВС будут очень полезны. Иск о взыскании убытков в банкротстве является групповым косвенным иском, направленным на удовлетворение требований кредиторов. Иного самостоятельного интереса у кредиторов быть не может, поэтому приравнивать по умолчанию к корпоративному иску о взыскании убытков данные требования нельзя, нужно учитывать специфику банкротных отношений. Именно отсутствие субъекта, чьи права защищены взысканием убытков в полном объеме, ВС и назвал самостоятельным основанием для отказа в иске. Другая позиция судов по этому вопросу, высказанная в том числе тем же АС СЗО в деле N А05-1391/2021, состоит в том, что убытки должны быть возмещены в полном объеме в силу просто отсутствия иных указаний в законе. Такой формальный подход ставит под угрозу баланс интересов участвующих в процедуре лиц, а также отрицает вполне допустимую в данном случае аналогию закона с п. 4 ст. 61.20 закона о банкротстве, нормами о привлечении к субсидиарной ответственности, размер которой ограничен.
