Компания «Строй Инвест» по двум договорам выполняла для ООО «ГазЭнегроСтрой» (заказчик) подрядные работы. При этом в тот же период MST Group предоставила «Строй Инвесту» три займа на сумму 85 млн рублей, для обеспечения которых «Строй Инвест» передал в залог права требования к «ГазЭнергоСтрою» по двум подрядным договорам. В июле 2020 года суд возбудил в отношении «Строй Инвеста» процедуру банкротства, а в сентябре 2022 года «Строй Инвест» был признан банкротом. В феврале 2022 года MST Group уступила ООО «МСТ групп» права требования к «Строй Инвесту» по договорам займа и договору залога. В тот же день «Строй Инвест» по соглашению об отступном уступила права требования к «ГазЭнегроСтрою» за выполненные работы в счет прекращения обязательств по договорам займа. В мае 2022 года суд взыскал с «ГазЭнегроСтроя» в пользу «МСТ групп» задолженность в сумме 89,4 млн рублей. Полагая, что соглашение об отступном является недействительным, ООО «Прайд» (кредитор) оспорило указанное соглашение в суде. Суд первой инстанции, с которым согласилась апелляция, признал соглашение об отступном недействительным, применив последствия недействительности сделки в виде восстановления задолженности «ГазЭнергоСтроя» перед «Строй Инвестом». Но окружной суд направил обособленный спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции. «Прайд» пожаловался в Верховный суд, который отменил постановление окружного суда и оставил в силе акты судов первой и апелляционной инстанций. Подробности кейса можно прочитать на портале PROбанкротство.
Судьи ВС РФ нечасто принимают к рассмотрению жалобы на судебные акты о возврате спора на новое рассмотрение в нижестоящую инстанцию. Обосновывается это обычно тем, что возможность справедливого разрешения спора в нижестоящих инстанциях при принятии такого судебного акта сомнению не подвергается, а причина возврата заключается в том, что фактические обстоятельства дела не были полностью исследованы. Однако в рассматриваемом случае возврат дела окружным судом на повторное рассмотрение, по сути, приводил к закреплению в судебной практике возможности фактического блокирования признания компенсационным внутригруппового финансирования через придание ему залогового статуса. А это, по существу, равносильно неправильному применению нормы материального права судом округа.
Осенью 2019 года Екатерина Якушева (дочь продавцов), действующая на основании доверенностей от имени Сергея и Ирины Ерошенко (супругов), заключила с Наталией Сергеевой (покупателем) договор купли-продажи недвижимости: участка, дома и двух вспомогательных построек. Сумма сделки составила 2 млн рублей. При этом покупатель безналично перечислила Якушевой 1,9 млн рублей, а также под расписку передала Якушевой еще 100 тыс. рублей. В июле 2022 года суд признал Сергея Ерошенко банкротом. Кредитор должника попросил суд признать указанный договор купли-продажи недвижимого имущества на основании положений п. 2 ст. 61.2 закона о банкротстве недействительной сделкой. Суд первой инстанции, с которым согласился окружной суд, удовлетворил заявление кредитора и применил последствия недействительности сделки в виде обязания Наталии Сергеевой возвратить объекты недвижимости (1/2 долю в праве собственности) в конкурсную массу должника. Сергеева пожаловалась в Верховный суд, который отменил постановление окружного суда и оставил в силе постановление суда апелляционного инстанции. Больше информации по кейсу опубликовано на портале PROбанкротство.
На этой неделе мне показался интересным спор о признании недействительным договора купли-продажи в деле о банкротстве Ерошенко С. В. Причем важно в нем даже не сама правовая проблема, а ее отсутствие. Суды кассационной инстанции — окружной и Верховный суд РФ занимались переоценкой доказательств, чего делать были не должны. Суд апелляционной инстанции посчитал, что доказательств оплаты договора достаточно. Иначе решил Арбитражный суд Московской области, постановление которого отменила высшая судебная инстанция.
Какие выводы можно сделать из этого дела? Ответчику по спору о признании сделки недействительной, продолжает Александра Улезко, руководитель адвокатской практики Ulezko.legal, как и любому другому спору в деле о банкротстве, лучше обеспечивать явку своего представителя в суд и предоставлять максимальное количество доказательств, которые лишними точно не будут. Иначе это может быть расценено как недобросовестное поведение. Так посчитал суд округа, основываясь, помимо отсутствия представителя в заседании, еще и на том, что ответчик не представил доказательств финансовой возможности оплаты. Все-таки не все подобные споры (уверена, они есть) рассматриваются Верховным судом РФ по существу.
Признанная банкротом Лилия Даминова попросила суд исключить из конкурсной массы автомобиль марки Лифан 2011 года выпуска. Она указала, что является инвалидом II группы (ДЦП) и машина нужна ей для обеспечения поездок в медицинское учреждение, находящееся в 52 км от места проживания, для регулярного прохождения курса реабилитации. Суд первой инстанции, с которым согласились апелляция и кассация, отклонил заявление должника. Даминова пожаловалась в Верховный суд. Вся информация по данному делу опубликована на портале PROбанкротство.
Верховный суд РФ, считает руководитель практики разрешения споров, советник юридической фирмы «Томашевская и партнеры» Денис Крауялис, продолжает придерживаться ранее сформулированного подхода по аналогичным делам и с большой долей вероятности также как и раньше придет к выводу о необходимости исключения автомобиля из конкурсной массы должника.
Ранее в Определении от 25.12.2023 по делу № А06-4099/2020 Верховный Суд РФ пришел к выводам о том, что наличие четырех несовершеннолетних детей, удаленность места жительства, состояние здоровья должника, факт реализации двух квартир, незначительная стоимость автомобиля при его реализации позволяют исключить его из конкурсной массы. Такой подход способствует укреплению сформулированной в последнее время позиции Верховного суда РФ, что при рассмотрении дел о банкротстве должен обеспечиваться баланс между интересами кредиторов и должников. При этом Верховный суд РФ констатировал, что факт нуждаемости должника в имуществе определяется судом в каждом конкретном случае с учетом обстоятельств спора. Такая позиция высшей судебной инстанции, с одной стороны, может привести к увеличению числа ходатайств о дополнительном исключении имущества из конкурсной массы, что затянет процедуры, с другой стороны, создает возможность для учета индивидуальных обстоятельств каждого случая банкротства.
В рамках банкротства ООО «Вудхауз Менеджмент» (дочерней компании) конкурсный управляющий потребовал привлечь к субсидиарной ответственности начальника отдела логистики ЗАО «Безопасность границ» (материнской компании) Алексея Денисова. При новом рассмотрении спора КУ настаивал на том, что Денисова следует привлечь к гражданско-правовой ответственности за совершение сделок (договора займа и двух платежных операций) в пользу подконтрольного ему ООО «Транстехнологии» на сумму 12 млн рублей. Суд первой инстанции отклонил требование КУ. Апелляция отменила определение суда первой инстанции и удовлетворила требование управляющего о привлечении Денисова к субсидиарной ответственности. Наконец, окружной суд изменил постановление апелляции и взыскал с Денисова убытки в размере 12 млн рублей. Алексей Денисов пожаловался в Верховный суд. Подробное описание кейса можно найти на портале PROбанкротство.
На мой взгляд, в данном споре ВС РФ предстоит разрешить вопросы, актуальность которых никогда не утратит своего значения: о стандарте доказывания фактического контроля, оценке существенности причиненного действиями КДЛ вреда, а также недопустимости двойного вменения за одно нарушение. Представляется, что приведенные в судебных актах обстоятельства недостаточны для признания вины ответчика в доведении дочерней компании до банкротства. В связи с этим ВС РФ, вероятно, сориентирует нижестоящие суды на более тщательную проверку доводов привлекаемого лица и необходимость оценки всей совокупности доказательств. Иной подход приведет к увеличению случаев привлечения к ответственности при наличии самого минимального набора косвенных доказательств, что существенно нарушит баланс интересов кредиторов и контролирующих лиц.
Более того, продолжает партнер, руководитель практики банкротства АБ «Инфралекс» Станислав Петров, в данном деле апелляционная и кассационная инстанции, констатируя причинение вреда кредиторам, не учли факта отсутствия у дочернего общества независимых кредиторов (помимо материнской компании, в РТК включено лишь требование налоговой на сумму 155 руб.), поэтому привлечение к ответственности в деле о банкротстве дочерней компании недопустимо.
При этом с учетом развивающейся тенденции ВС РФ о недопустимости «двойного вменения» взыскание убытков в деле о банкротстве материнской компании исключает повторное привлечение лица к ответственности за аналогичные действия в деле о банкротстве дочерней компании.
Итак, законопроект № 577665-8… Событие, которое нас ожидает 23 июля 2024 года (дата рассмотрения ГД ФС соответствующего законопроекта во 2-м и, скорее всего, сразу в 3-м чтениях), тянет не только на событие недели, но и года, а может быть, десятилетия, считает управляющий партнер юридической компании «Замалаев, Стороженко и партнеры», арбитражный управляющий Павел Замалаев. У законопроекта непростая судьба, как принято говорить в таких случаях. На момент внесения в Государственную думу о повышении государственных пошлин в нем не было ни слова. Что-либо революционное за громоздким названием законопроекта — «О внесении изменений в части первую и вторую Налогового кодекса Российской Федерации и статью 8 Федерального закона "О внесении изменений в часть вторую Налогового кодекса Российской Федерации и некоторые другие законодательные акты Российской Федерации", а также о признании утратившими силу отдельных законодательных актов (положений законодательных актов) Российской Федерации», рассмотреть было сложно, да и из пояснительной записки ничего такого не следовало.
До официального опубликования текста закона с поправками, примерно в конце июня, в СМИ появилась информация о повышении пошлины за расторжение брака в восемь раз, которую большинство восприняло с улыбкой.
Ко второму чтению текст законопроекта, размещенный на официальном сайте 08.07.2024 с учетом поправок, рекомендуемых ответственным комитетом к принятию, вырос в два раза: с 72 до 153 страниц. И вот оттуда-то мы все и узнали не только о том, что разводиться станет дороже, но и о том, что в ближайшей обозримой перспективе российское правосудие перестанет быть дешевым, о чем многие уважаемые эксперты говорят не первый год. Теперь все мы готовимся к тому, что пошлина за подачу кассационной жалобы в Верховный суд РФ для организаций повысится в 26,5 раза — до 80 000 руб., а за подачу заявления о признании должника банкротом в 16,5 раза — до 100 000 руб.
Цели понятны — снижение нагрузки на судебную систему в целом и на апелляционные и кассационные суды в частности; плюс пополнение бюджета. Снижение нагрузки может стать основанием для повышения качества правосудия (обязательным, но не единственным... для повышения качества, на мой взгляд, потребуются более глубокие изменения судебной системы). В общем, наблюдаем с осторожным оптимизмом. Я, являясь арбитражным управляющим, могу сказать, что мы с коллегами не рассчитываем на повышение вознаграждения с нынешних 30 тыс. руб. в месяц в 26,5 раза, как это произошло с пошлиной за подачу жалобы в ВС, достаточно просто в десять. Кстати, повышение размера фиксированного вознаграждения арбитражного управляющего на этом фоне выглядит все более и более логичным, я бы даже сказал — неизбежным!
