Антон Никулин

Однако суды не уделили достаточно внимания ключевому обстоятельству: фактическое отсутствие истребуемой документации и имущества должника у бывшего руководителя. На заявление арбитражного управляющего об обязании передать документацию распространяются общие требования процессуального законодательства. При предоставлении ответчиком доказательств отсутствия истребуемого имущества и документов, при отсутствии опровергающих доказательств того, что имущество и документы находились у бывшего руководителя должника в период исполнения им своих полномочий или на момент рассмотрения спора, при недоказанности факта его намеренного уклонения от передачи имущества и документов, заявление конкурсного управляющего было удовлетворено необоснованно, отмененные судебные акты не являются исполнимыми, на что верно указал суд кассационной инстанции.

Как видно из судебных актов, оспариваемые сделки совершены в течение 3-летнего периода подозрительности. Как верно указал ВС РФ, пунктом 1 ст. 61.1 закона о банкротстве предусмотрена возможность признания недействительными сделок, совершенных иными лицами, но за счет должника. По смыслу статей 990, 996 ГК РФ источником полномочий комиссионера по совершению сделки от имени комитента не может являться иное лицо, кроме самого комитента-должника и без его прямого волеизъявления эта сделка не могла быть совершена. Право собственности на имущество до момента реализации сохраняется за должником, комиссионер — всего лишь посредник. Странно, по-моему мнению, что суды трех инстанций в двух обособленных спорах допустили такие ошибки. При таких обстоятельствах является обоснованным вывод о том, что необходимо было проверить оспариваемую сделку на предмет наличия у должника цели причинения вреда имущественным правам кредиторов, установить, не продан ли автомобиль по цене, значительно ниже рыночной, имелись ли у должника на момент сделки неисполненные обязательства перед кредиторами.

В данном случае ни конкурсный управляющий ООО «Центурион» (должника), ни суды нижестоящих инстанции не обратили внимания на ключевое юридически-значимое обстоятельство — наличие либо отсутствие кредиторов, требования которых уже существовали на момент совершения должником спорных сделок по перечислению денежных средств. При отсутствии кредиторов к указанному моменту вывод о недобросовестности действий должника (ст. 10 ГК РФ) невозможен. В случае же, если кредиторы были, полагаю, что немаловажным является и вопрос об объеме их требований и том, насколько существенным он являлся по отношению к объему оспариваемых сделок, совершенных должником, в момент их совершения.

Конституционный суд в постановлении от 16.05.2023 года № 23-П сформулировал свою позицию, исследуя реализацию гражданами–участниками долевой собственности преимущественного права покупки долей в праве общей собственности на жилые помещения и земельные участки. В данном же случае, поскольку речь шла о преимущественном праве покупки совершенно иного по правовой природе объекта — доли в уставном капитале ООО, ВС РФ устранил коллизию с нормами ст. 250 ГК РФ. Указано, что применению подлежат специальные нормы закона об ООО, которые предусматривают особенности механизма реализации доли в уставном капитале ООО в рамках процедуры банкротства. Позиция ВС РФ выглядит логичной, основанной на принципе приоритета специальной нормы права над общей, но интересно также и то, что ВС РФ отдельно обратил внимание сторон и нижестоящих судов на необходимость определения действительной стоимости отчуждаемых долей.

Исходя из буквального толкования пункта 4 статьи 61.20 закона о банкротстве, в иск о взыскании убытков с контролирующего лица, поданного после прекращения дела о банкротстве или возврата заявления, такие требования включить нельзя. Суды трех инстанций заняли именно эту позицию, несмотря на последовательное процессуальное поведение ФНС России и приведенные ею аргументы. Заслуживает внимание довод уполномоченного органа о нецелесообразности повторного возбуждения повторного дела о банкротстве лишь для установления отсутствия финансирования и формального присоединения требований и нарушении принципа процессуальной экономии. Необходимо обратить внимание, что окружной суд, отменяя судебные акты нижестоящих судов, сделал принципиально важный вывод о том, что действия Гасюка находятся в причинно-следственной связи с невозможностью исполнения обществом обязательств по уплате налоговых платежей, как доначисленных в результате выездной налоговой проверки, так и по представленным самим обществом декларациям. Однако в отсутствие достаточного количества разъяснений кассация, видимо, не стала креативить и толковать пункт 4 статьи 61.20 закона о банкротстве в пользу ФНС.