В деле о банкротстве ЗАО «ИСК «Запад» конкурсный управляющий Денис Качура продал заложенное в пользу АО «Банк Воронеж» имущество, несмотря на незавершенный спор о залоговом статусе банка. Полученные от продажи средства были распределены без учета требований банка «Воронеж». Банк обратился в суд с заявлением о взыскании 5,3 млн рублей убытков с управляющего. Суды первой и апелляционной инстанций отказали, посчитав пропущенным срок исковой давности. Арбитражный суд Московского округа отменил акты нижестоящих судов, указав, что они не учли, что добросовестный управляющий не мог не осознавать риск убытков залогодержателя от продажи спорного залога до разрешения вопроса о статусе банка. Дело направлено на новое рассмотрение.
Фабула
ЗАО «ИСК «Запад» было признано банкротом (дело А40-219590/2018). В дальнейшем в реестр должника было включено требование АО «Банк Воронеж» как необеспеченное залогом, в установлении залогового статуса было отказано.
Конкурсный управляющий Денис Качура провел торги по продаже заложенного имущества и перерегистрировал право собственности на покупателя. При этом банк «Воронеж» оспаривал в судах отказ в признании его залоговым кредитором.
В дальнейшем банк «Воронеж» обратился в Арбитражный суд Москвы с заявлением о взыскании с Дениса Качуры 5,3 млн рублей убытков. По мнению банка, КУ, зная о споре о залоговом статусе, должен был зарезервировать средства от продажи залога до окончания судебного разбирательства, а также предпринять меры по приостановке торгов и регистрации прав покупателя.
Арбитражный суд Москвы, с которым позднее согласилась апелляция, отказал во взыскании убытков, сочтя пропущенным срок исковой давности. Банк «Воронеж» пожаловался в Арбитражный суд Московского округа, рассказал ТГ-канал Судебная практика по банкротству. Банк указал, что срок следует исчислять с даты, когда средств на счете должника стало меньше суммы причиненных убытков.
Что решили нижестоящие суды
Арбитражный суд Москвы отказал в удовлетворении требований АО «Банк Воронеж», сочтя срок исковой давности пропущенным. Суд исходил из того, что о нарушении своего права банк должен был узнать 25.09.2020 года, когда было утверждено Положение о порядке реализации спорного имущества. Однако заявление о взыскании убытков поступило лишь 19.01.2024 года, то есть с пропуском трехлетнего срока.
Девятый арбитражный апелляционный суд согласился с выводами суда первой инстанции.
Что решил окружной суд
Арбитражный суд Московского округа не согласился с выводами нижестоящих судов и направил спор на новое рассмотрение.
При утверждении положения о реализации предмета залога, заключении договора купли-продажи и распределении средств в ЕГРН имелась непогашенная запись об ипотеке в пользу АО «Банк Воронеж». Добросовестный управляющий не мог не осознавать, что реализация предмета залога до разрешения спора о залоговом статусе может повлечь убытки залогодержателя.
Денис Качура не опроверг, что в ЕГРН до регистрации перехода права покупателю сохранялась запись об ипотеке АО «Банк Воронеж» и не предпринял действий по ее снятию.
Нижестоящие суды не исследовали доводы банка и не установили, когда были распределены средства от продажи залога, хотя именно на этом основывался банк при определении начала срока исковой давности. Даты распределения имеют существенное значение для правильного разрешения вопроса о пропуске срока.
Также суды первой и апелляционной инстанций не оценили доводы о недобросовестности КУ, который реализовал спорное имущество и распределил средства без учета требований АО «Банк Воронеж» в период спора о его залоговом статусе.
Не было учтено определение от 14.12.2021 года, которым при повторном рассмотрении АО «Банк Воронеж» было отказано в признании залоговым кредитором именно в связи с утратой залога в деле о банкротстве после регистрации прав покупателя 15.11.2021 года.
Итог
Арбитражный суд Московского округа отменил акты нижестоящих судов и направил спор на новое рассмотрение в Арбитражный суд города Москвы.
Почему это важно
По словам юриста Nasonov Pirogov Ксении Доможировой, АС Московского округа обоснованно направил спор на новое рассмотрение в целях более детального исследования судами фактических обстоятельств.
В настоящий момент в правоприменительной практике сформирован подход, согласно которому в случае наличия разногласий по вопросу погашения требований кредиторов стандартом разумного и добросовестного поведения арбитражного управляющего признается резервирование денежных средств. При этом суды, ссылаясь на положения п. 6 ст. 142 закона о банкротстве, не ограничивают обязанность КУ по резервированию денежных средств наличием возбужденного спора о разрешении разногласий (напр., определение СКЭС РФ от 27.12.2021 по делу № А19-15388/2015). В рассматриваемом случае позиция кредитора о том, что КУ при распределении денежных средств должен был учитывать существование окончательно неразрешенного спора о залоговом статусе банка, не предопределяя итоги его рассмотрения, представляется обоснованной. АС Московского округа справедливо указал, что данным обстоятельствам должна быть дана оценка судами при новом рассмотрении.
Также АС Московского округа, подчеркнула Ксения Доможирова, обоснованно указал на недопустимость формального подхода при разрешении вопроса о сроке исковой давности и необходимость установления судами в данном контексте даты распределения КУ денежных средств.
Как видится, один из вопросов, который необходимо будет изучить судам на новом рассмотрении – это вопрос о приоритете судебного акта, вступившего в законную силу, над сведениями из ЕГРН. И те, и другие сведения публичны, однако неясно, на что именно должен был опираться конкурсный управляющий. С одной стороны, в ЕГРН присутствует непогашенная запись об установлении ипотеки в пользу банка. С другой — на момент реализации спорной квартиры судебный акт об отказе в установлении прав залогодержателя не только вступил в законную силу, но и в его отношении истек срок на кассационное обжалование (кассационное обжалование затянулось из-за того, что окружной суд более 9 месяцев не принимал жалобу банка, направленную почтой). Должны ли будут участники оборота отдавать приоритет в пользу ЕГРН перед судебными актами, если суд взыщет убытки с управляющего? Крайне интересный спор, если дополнительно учесть, что управляющий сам повлиял на отказ в установлении в отношении банка прав залогодержателя, не включив спорную квартиру в инвентаризационную опись имущества должника.
Денис Шашкин, адвокат, управляющий партнер юридической компании «Шашкин и Партнеры» (ШИП), отметил, что этот судебный акт интересен сразу по нескольким причинам.
Первая — определение стартовой точки срока исковой давности. Суды посчитали, что он начал течь с даты утверждения Положения о порядке реализации имущества. Кассация же указывает, что верной точкой должен быть момент утраты возможности банком получить удовлетворение своих требований. Здесь позиция похожа с правом лица на взыскание убытков за действия госслужащих с казны РФ, где утрата возможности взыскания основополагающее для исков. Вторая — как раз определение момента, когда кредитором утрачена возможность удовлетворения своих требований и осведомленность о праве предъявить убытки. Здесь кассация указывает на дату утраты прав на ипотеку и не получение денежного удовлетворения банком, как залоговым кредитором после продажи объекта.
По словам Дениса Шашкина, будет интересно, как суды на третьем круге рассмотрения разрешат эти задачи, дадут оценку и пойдет ли арбитражный управляющий в Верховный суд. Считаю, что определение срока осведомленности о нарушенном праве должно быть привязано к моменту объективного осознания нарушения права кредитора, после которого он решает как и каким способом защищать свои права, подытожил юрист.
Управляющий партнер ЮК «Варшавский и партнеры» Владислав Варшавский отметил, что подход суда кассационной инстанции выглядит целостным.
Судебный акт является подтверждением того, как судебная коллегия должна подходить к исследованию доводов кассационной жалобы. В постановлении отражены все доводы кассационной жалобы, они подробно описаны и им дана оценка с указанием, почему кассационная инстанция не согласна с судебными актами нижестоящих судов. На мой взгляд, очень правильно, что судом обращено внимание на тот факт, а было ли поведение конкурсного управляющего добросовестным. Дана оценка того, что конкурсный управляющий являлся и временным управляющим должника. То есть учтен исторический контекст развития событий в отношении залогового имущества.
По словам Владислава Варшавского, конкурсный управляющий должен был предполагать, что реализация имущества, в отношении которого имеется в реестре запись об ипотеке, можете привести к возникновению убытков банка при условии наличия судебных споров, инициированных самим банком — сформированный судом кассационной инстанции стандарт добросовестного поведения для конкурсного управляющего. Выводы коллегии являются прекрасным ориентиром при разрешении в будущем споров, касающихся оценки добросовестности конкурсных управляющих, подытожил Владислав Варшавский.
Михаил Ковалев, ведущий эксперт «Центра по работе с проблемными активами», отметил, что в комментируемом споре суды подошли достаточно формально как к вопросу установления статуса кредитора, так и к вопросу ответственности управляющего при наличии грубого нарушения прав залогодержателя.
В целом считается, что залог, как способ обеспечения исполнения обязательств, является одним из самых эффективных средств защиты имущественных интересов в условиях банкротства должника. Правовое положение иных кредиторов, как правило, является еще менее защищенным. Однако в настоящем случае суды посчитали недоказанным причинение вреда заявителю жалобы в условиях действующей записи в ЕГРН о наличии обременения реализуемого актива. С большой долей вероятности на новом рассмотрении требования залогодержателя о привлечении управляющего к ответственности будут удовлетворены. Кроме того, не исключено, что позиция окажет влияние на дальнейшую практику и скорректирует ориентиры добросовестного поведения арбитражных управляющий при реализации имущества.
Александра Улезко, руководитель адвокатской практики Ulezko.legal, отметила, что позиция, занятая судом кассационной инстанции, в очередной раз подчеркивает публично-правовой статус конкурсного управляющего, на который особенно любят ссылаться суды, если вопрос касается его обязанностей.
Так, например, в постановлении Конституционного суда РФ от 19.12.2005 № 12-П указано, что арбитражный управляющий осуществляет «публично значимую деятельность». При таком подходе вполне логично, что конкурсный управляющий не должен использовать процессуальные промахи участников процесса, даже с целью наибольшего и скорейшего удовлетворения требований кредиторов. С одной стороны, вопросов к банку, который безуспешно пытался восстановить залоговый статус, много. И эти вопросы поднимались при рассмотрении спора: почему не просили обеспечительные меры, не участвовали в утверждении положения о реализации имущества и не проявляли иной процессуальной активности. С другой стороны, признать добросовестными действиями продажу имущества, вопрос о наличии обременения которого решается в суде, не совсем верно.
Хотя вопрос тут, подчеркнула Александра Улезко, даже не в самой продаже, а в распределении денежных средств без резервирования их до окончания спора о правах банка. На мой взгляд, позиция, занятая судом кассационной инстанции, это сигнал управляющим не торопиться и дожидаться окончания споров о правах кредиторов прежде распределения между ними вырученных средств, пояснила юрист.
Яна Алымова, юрист банкротной практики юридической компании «Центральный округ», отметила, что в силу п. 6 ст. 142 закона о банкротстве при наличии рассматриваемых в арбитражном суде на момент начала расчетов с кредиторами соответствующей очереди разногласий между КУ и кредитором КУ обязан зарезервировать денежные средства в размере, достаточном для пропорционального удовлетворения требований кредитора.
Под разногласиями между КУ и кредитором понимаются не только заявления, поданные в порядке ст. 60 Закона о банкротстве, но и любые ситуации, когда обоснованность притязаний кредитора к конкурсной массе ставится под сомнение (в т.ч., при обжаловании судебных актов по вопросу об установлении требования кредитора в судах апелляционной инстанции и округа). Правовая позиция изложена в определении ВС РФ от 15.08.2023 № 305-ЭС23-5946. В такой ситуации любой разумный и добросовестный управляющий в целях реализации принципа соразмерного удовлетворения требований кредиторов зарезервировал бы денежные средства в размере, достаточном для пропорционального погашения требований. Однако КУ начал производить расчеты с кредиторами. Эти действия не отвечают стандартам добросовестности и разумности.
Яна Алымова отметила, что КУ с момента принятия кассационной жалобы должен был знать, что банк может стать потенциальным внеочередным кредитором должника, чьи требования обеспечены залогом.
«Кроме того, важным для рассмотрения данного дела является определение даты, когда были распределены денежные средства от реализации имущества, что судами нижестоящих инстанций сделано не было. На мой взгляд, данная судебная практика в очередной раз обращает внимание на то, что арбитражный управляющий должен действовать в интересах должника, общества и кредиторов, ведь целью банкротства, в том числе, является пропорциональное удовлетворение требований кредиторов», — пояснила юрист.
Василий Захаров, юрист судебно-арбитражной практики АБ «Шварц и Партнеры», обратил внимание на значительный промежуток времени (более года) между вынесением постановлений апелляционного суда от 04.08.2020 об отказе в признании залогового статуса и окружного суда от 31.08.2021 об отмене этого судебного акта, в течение которого управляющий продал имущество и распределил денежные средства.
Специфика этого дела состоит именно в этой задержке, обусловленной, судя по всему, ненадлежащей работой организации почтовой связи — кассационная жалоба была подана в срок, но фактически поступила в суд почти через год. Если управляющий действительно знал о том, что такая жалоба была подана, то следует согласиться с судом округа в том, что он обязан был зарезервировать денежные средства до ее рассмотрения. Однако невозможно согласиться с тем, что управляющий обязан активно выяснять, действительно ли заинтересованное лицо ее не подало, прежде чем приступать к распределению средств — в таком случае о нарушении своих прав могли бы заявить уже незалоговые кредиторы, недовольные необоснованной задержкой распределения. Этим и можно объяснить позицию окружного суда, который направил дело на новое рассмотрение, чтобы установить эти обстоятельства и решить, действительно ли управляющий знал или должен был знать о том, что спор с кредитором фактически продолжается.
Анна Прохорова, главный юрист юридической компании NERRA, обратила внимание на два следующих аспекта.
Во-первых, это причинно-следственная связь между причинением убытков и действиями конкурсного управляющего. В судебной практике закреплено, что главным критерием, на основе которого следует оценивать поведение управляющего, являются интересы должника и его кредиторов, иными словами, его действия должны приводить к наполнению конкурсной массы, что позволяет, с одной стороны, наиболее полно удовлетворить требования кредиторов и, с другой стороны, защитить имущественную сферу должника. Обязанность по резервированию денежных средств у конкурсного управляющего по смыслу п. 6 ст. 142 закона о банкротстве возникает, когда в арбитражном суде на момент начала расчетов с кредиторами соответствующей очереди имеются разногласия между конкурсным управляющим и кредитором по заявленному требованию кредитора, в настоящем случае таким разногласием являлось обжалование банком судебных актов, которыми было отказано в установлении залогового статуса.
По словам Анны Прохоровой, даже с учетом подачи кассационной жалобы спустя практически год разумному и добросовестному конкурсному управляющему следовало приостановить реализацию спорного имущества или повременить с распределением полученных денежных средств до момента, когда требование кредитора станет определенным, чтобы избежать причинения убытков.
«Во-вторых, это вопрос применения срока исковой давности. Кассация по сути указала, что ни из утвержденного в судебном порядке положения о порядке реализации спорного имущества, ни из сообщения на ЕФРСБ банк не мог узнать о нарушении его прав, на основании ст.ст. 195, 200 ГК РФ необходимо было определить даты, когда конкурсный управляющий осуществлял распределение денежных средств от реализации предмета залога. Однако решение кассации в данном кейсе представляется не столь бесспорным: банк как профессиональный участник, включенный в реестр требований кредиторов, вполне способен был установить, что спорная квартира реализуется без ипотечного обременения. Принятие соответствующих мер по воспрепятствованию подобного поведения конкурсного управляющего, конечно, является правом, тем не менее представляется, что должной осмотрительности банк в данном случае не проявил», — отметила она.
Партнер юридической компании IMPACT LEGAL Тимофей Лазарев, отметил, что комментируемое постановление АС Московского округа представляет интерес для правоприменительной практики в нескольких аспектах.
Первое, на что стоит обратить внимание – это определение начальной даты исчисления срока исковой давности по взысканию убытков с арбитражного управляющего, а именно что является отправной точкой для начала течения срока исковой давности: само действие, повлекшее нарушение права (в данном споре – утверждение положения о порядке реализации имущества, не учитывающее залоговый статус) или дата реального причинения убытков (погашение записи об ипотеке в результате реализации или списание выручки от реализации предмета залога в погашение иных требований). В судебной практике на сегодняшний день не сложилось единого подхода к тому, что можно считать отправной точкой исчисления срока исковой давности по таким требованиям – дату осведомленности о противоправном действии (бездействии) и начале наступления его негативных последствий, либо дату осведомленности о невозможности погашения требований вследствие допущенной конкурсным управляющим утраты конкурсной массы.
По словам Тимофея Лазарева, второй момент — когда прекращается обязанность конкурсного управляющего резервировать денежные средства для возможного расчета с кредитором, требования которого являются предметом спора (пункт 6 статьи 142 закона о банкротстве).
«04 августа 2020 г. определение суда первой инстанции было подтверждено судом апелляционной инстанции и вступило в законную силу, а кассационная жалоба была подана почти по истечении одного года, т.е. за пределами ординарных сроков кассационного обжалования. Встает вопрос о том, если судебные акты по результатам рассмотрения требования кредитора не были обжалованы в установленные сроки в порядке ординарного и экстраординарного обжалования, какой период времени конкурсный управляющий обязан резервировать денежные средства под расчеты с таким кредитором», — пояснил он.
Также Тимофей Лазарев обратил внимание на то, что в качестве ненадлежащего исполнения своих обязанностей квалифицировано бездействие конкурсного управляющего, который при наличии вступившего в законную силу судебного акта об отказе в признании залогового статуса, реализуя имущество в общем порядке, не указал в публикации на наличие обременения в виде залога (по всей видимости в этой части конкурсному управляющему вменено нарушение требований пункта 2 статьи 448 ГК РФ) и не предпринял мер для погашения в реестре записи о залоге перед реализацией имущества.
Людмила Хапугина, руководитель отдела финансово-экономических исследований экспертной компании «АльфаПро», отметила, что в данном деле суд проанализировал стандарт добросовестности и разумности арбитражного управляющего.
Считаю данное решение верным, однако отмечу некоторые существенные моменты, которые могут повлиять на практику. С одной стороны, суд действительно правильно разрешил вопрос применения сроков исковой давности, указав, что АО «Банк Воронеж» не имел возможности ранее реализовать свое право на судебную защиту в отношении залога ввиду неразрешенного спора о статусе залогового кредитора. Однако представляется более интересным, что суд признал довод банка о недобросовестном поведении конкурсного управляющего без дополнительных доказательств, хотя в целом такие категории должно доказываться не просто утверждением о поведении среднестатистического управляющего, а экспертными заключениями и заключениями специалистов. Ведь, с одной стороны, конкурсный управляющий не нарушал установленные законом нормы, а действовал в рамках правовой неопределенности, что нельзя трактовать как однозначный признак недобросовестного поведения конкурсного управляющего.
Людмила Хапугина подчеркнула важность проведения всестороннего анализа действий и бездействия конкурсного управляющего через экспертизу: действия конкурсных управляющих признаются не соответствующими закону на основании оценочных суждений (недобросовестность, неразумность, необоснованность, несоразмерность).
«Кроме того, сам размер убытков должен быть в достаточной степени обоснован. Именно поэтому в каждом случае должны быть представлены доказательства, подтверждающие вину конкурсного управляющего», — отметила юрист.
Владислав Монахов, старший юрист «Алимирзоев и Трофимов», отметил, что в данном случае нельзя говорить о формировании Арбитражным судом Московского округа нового подхода к разрешаемой ситуации.
Скорее суд отталкивается от регулирования заданного п. 6 ст. 142 закона о банкротстве (хотя напрямую на него не ссылается), согласно которому управляющему необходимо зарезервировать денежные средства в достаточном размере, при наличии разногласий с кредитором по заявленному требованию (определения ВС РФ в рамках дел о банкротстве Монолитстрой № 305-ЭС16-11710 (4) от 21.12.23 и Финконсалт № 305-ЭС23-5946 от 15 августа 2023). С учетом изложенного, судом исследуется вопрос о начале течения срока исковой давности для взыскания убытков, и справедливо отвергается позиция нижестоящих судов, о начале течения срока давности с момента утверждения положения о продаже спорной квартиры. Можно говорить, что суд констатирует возникновение права на убытки после лишения Банка возможности получить денежные средства, на которые тот мог рассчитывать, в случае установления его требований как обеспеченных залогом, то есть, фактически, после «не резервирования» соответствующих денежных средств.
Ксения Болотова, старший юрист юридической консалтинговой группы «Ком-Юнити», согласна с позицией Арбитражного суда Московского округа: судами нижестоящих инстанций действительно не были учтены важные для дела обстоятельства.
Цель конкурсного производства заключается в соразмерном удовлетворении требований кредиторов. Поведение конкурсного управляющего должно быть направлено на достижение этой цели, так как именно управляющий выполняет функции руководителя должника и обязан действовать в отношении кредиторов добросовестно и разумно. Согласно пункту 6 статьи 142 закона о банкротстве, под разногласиями между конкурсным управляющим и кредитором понимаются не только заявления, поданные в форме, предусмотренной статьей 60 закона о банкротстве, но и любые ситуации, когда обоснованность требований кредитора к конкурсной массе ставится под сомнение (включая обжалование судебных актов в апелляционном и кассационном порядке).
По словам Ксении Болотовой, ранее Экономколлегия ВС давала разъяснения по этому вопросу в определении от 15.08.2023 года № 305-ЭС23-5946 и определении от 15.11.2023 года № 305-ЭС16-11710 (4) (см. статью ВС наказал АУ за отказ резервировать денежные средства).
«В данном случае на недобросовестность действий управляющего указывают фактические обстоятельства дела, в частности, тот факт, что на момент реализации имущество находилось в залоге у банка. В постановлении также рассматривается вопрос исковой давности по привлечению конкурсного управляющего к ответственности за убытки. Из-за отсутствия оценки нижестоящими судами всех обстоятельств дела был сделан неверный вывод о пропуске Банком срока исковой давности. По итогам пересмотра дела могут быть даны важные для практики разъяснения относительно исчисления сроков привлечения конкурсного управляющего к ответственности за причиненные убытки», — отметила Ксения Болотова.
Анна Мухина, юрист банкротного направления юридической фирмы VEGAS LEX, отметила, что постановление московской кассации не является новаторским или практикообразующим, суд округа напомнил об очевидных стандартах разумности и добросовестности арбитражных управляющих и обратил внимание судов на допущенные ошибки.
В частности, рассматриваемом постановлении Арбитражный суд Московского округа направил дело о взыскании убытков с конкурсного управляющего на новое рассмотрение, указав на уклонение нижестоящих судов от оценки следующих доводов кассатора: наличие в ЕГРН непогашенной записи об ипотеке в пользу Банка при утверждении положения о порядке продажи имущества, заключении договора купли-продажи, а также распределении денежных средств; реализация спорного имущества в период спора об установлении залогового статуса банка; не резервирование конкурсным управляющим денежных средств, полученных от реализации спорного имущества, а также распределение этих денежных средств без учета статьи 138 закона о банкротстве.
Безусловно, подчеркнула Анна Мухина, такое поведение арбитражного управляющего нельзя признать разумным и добросовестным.
«Более того, оно противоречит императивным нормам закона о банкротстве — в частности, пункту 6 статьи 142, согласно которому «в случае наличия рассматриваемых в арбитражном суде (суде) на момент начала расчетов с кредиторами соответствующей очереди разногласий между конкурсным управляющим и кредитором по заявленному требованию кредитора конкурсный управляющий обязан зарезервировать денежные средства в размере, достаточном для пропорционального удовлетворения требований соответствующего кредитора», — пояснила она.
Кроме того, по словам Анны Мухиной, Арбитражный суд Московского округа признал поспешными выводы судов нижестоящих инстанций о пропуске заявителем срока исковой давности.
«Между тем, суд аккуратно «уклонился» от формирования подхода к определению даты начала течения срока давности, указав лишь на неустановление «даты, когда была распределены денежные средства от реализации предмета залога». Вместе с тем, не стоит игнорировать кредиторский статус банка, который будучи заинтересованным в восстановлении нарушенных прав, должен был самостоятельно отслеживать судьбу спорного имущества», — подытожила юрист.
Олег Пермяков, партнер «Рустам Курмаев и партнеры», отметил, что согласно позиции суда округа основным нарушением со стороны конкурсного управляющего является то, что конкурсный управляющий приступил к реализации имущества, в отношении которого имеется спор по установлению залогового статуса, до его разрешения по существу.
Представляется весьма неточной формулировка окружного суда применительно к использованию термина «разрешение спора по существу», так как из буквального прочтения судебного акта следует, что спор по существу был разрешен именно судом кассационной инстанции, при том, что изначально спор был разрешен по существу как раз таки судом первой инстанции. Суд округа недостаточно мотивировал причины, по которым конкурсный управляющий в отсутствие принятых судом обеспечительных мер, должен был бездействовать до момента рассмотрения спора судом кассационной инстанции. Указание суда округа на необходимость арбитражного управляющего действовать добросовестно и разумно не подменяет собой принцип обязательности судебных актов.
По словам Олега Пермякова, учитывая также и то, что лица, участвующие в деле, несут риск наступления последствий совершения или несовершения ими процессуальных действий, с даты вступления в законную силу судебного акта суда первой инстанции и в отсутствие обеспечительных мер, у конкурсного управляющего имелись все основания для проведения мероприятий по реализации имущества.
«Так, например, в случае принятия судом кассационной инстанции судебного акта об оставлении без изменения судебных актов судов первой и апелляционной инстанций, отказе в передаче к рассмотрению дела «второй кассацией», и в последующем рассмотрением дела по инициативе председателя (заместителя председателя) Верховного суда, возникает правовой вопрос о том, какой судебный акт является «гарантией» действий (бездействия) управляющего. В практическом плане позиция суда округа служит подтверждением тому, что несмотря на самостоятельный характер деятельности управляющих, фактически каждое их действие (бездействие) должно быть подтверждено в судебном порядке и как минимум до рассмотрения дела судом кассационной инстанции», — пояснил он.
Антон Никулин, адвокат практик «Банкротство» и «Комплексная защита бизнеса» юридической компании «ПРАВЫЙ БЕРЕГ», отметил, что поскольку в данном случае суды первой и апелляционной инстанции отказали в удовлетворении заявления о взыскании с КУ убытков на основании пропуска заявителем срока исковой давности и не дали оценки его доводам по существу спора, то и в постановлении кассационной инстанции суд уделил вопросу исчисления срока исковой давности основное внимание.
Законом о банкротстве не установлены специальные правила о сроке исковой давности по требованию о взыскании убытков с КДЛ или КУ, следовательно, действуют правила гражданского законодательства об общем сроке исковой давности, который составляет три года (п. 1 ст. 196 ГК РФ) и по общему правилу начинает течь со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права (ст. 200 ГК РФ). Так как в данном случае иным судебным актом заявителю было отказано в установлении статуса залогового кредитора именно в связи с утратой предмета залога, посредством его реализации на торгах, то и срок исковой давности по заявлению о взыскании убытков, в таком случае, следует исчислять с момента такой утраты.
По словам Антона Никулина, в связи с тем, что предметом залога являлся объект недвижимости, право на который было зарегистрировано за покупателем спустя почти 14 месяцев после утверждения судом первой инстанции положения о порядке, сроках и условиях реализации имущества, трехлетний срок исковой давности заявителем пропущен не был, а позиция суда кассационной инстанции является обоснованной.
«С учетом обстоятельств дела, оценка доводов заявителя о недобросовестности действий КУ по существу, которую предстоит дать суду первой и вероятно последующих инстанций, является необходимой для правильного рассмотрения спора. В данном случае действия КУ формально соответствовали закону и принятым по делу судебным актам, однако впоследствии они могут быть оценены как недобросовестные, неразумные, если КУ не докажет иное, ведь именно на него законом и сложившейся судебной практикой возлагается бремя доказывания собственной добросовестности, а нормы статей 20.3, 20.7, 60 и 131 закона о банкротстве позволяют признавать действия арбитражного управляющего не соответствующими закону post factum. Для практики в целом постановление кассации и последующие за ним судебные акты будут иметь ограниченное значение, однако с его учетом арбитражные управляющие могут корректировать свою работу и работу привлекаемых на процедуру специалистов», — пояснил он.
Интересный кейс о том, как банк, как залоговый кредитор, лишился своей законной доли в деньгах, вырученных от продажи залога только потому, что конкурсный управляющий поторопился перечислить эти деньги вышестоящим по очереди кредиторам, а так же часть этих денег взял себе в качестве вознаграждения. Банк квалифицировал свою потерю как убытки, которые должны быть взысканы с конкурсного управляющего. Суд в иске отказали, но кассация справедливо, на мой взгляд, указала на то, что управляющий должен был знать о залоге, так запись об ипотеке в ЕГРН не была погашена, а спор о признании банка залоговым кредитором на момент торгов залоговым имуществом ещё не был разрешён. Поскольку суды этого не учли, а так же поскольку они не разобрались в вопросе исковой давности кассационный суд верно направил дело на новое рассмотрение.
Анна Варакута, юрист IMPRAVO, отметила, что комментируемое постановление содержит важные выводы и наталкивает на дискуссионные вопросы о том, с какого момента в рассматриваемом споре следует отсчитывать срок исковой давности на взыскание убытков с управляющего.
Без сомнений, правильным является вывод о том, что суды ошибочно оставили без внимания даты непосредственного распределения денежных средств от предмета залога, ведь они являются критически важными, если отсчитывать срок на предъявления требования о взыскании убытков с момента, когда последние возникли на стороне «залогового» кредитора – момент превышения непогашенных требований банка над суммой, оставшейся в конкурсной массе должника. С другой стороны, учитывая позицию СКЭС ВС РФ, упомянутую судом, дату возникновения убытков можно связать и с моментом перехода права собственности на объект победителю торгов, то есть момент погашения обременения, ведь утрата предмета залога влечет невозможность установления требований в реестре в качестве залоговых. Следовательно, именно с этого момента кредитор, претендующий на статус залогового, утрачивает право на преимущественное удовлетворение требований.
С одной стороны, суды говорят, что в любой непонятной ситуации АУ должен ждать решений судов и только потом действовать — распределять деньги и пр. Но лично я как АУ пару раз получал претензии по поводу того, что в условиях многочисленных судебных разбирательств «не лез вперед батьки» и не пытался принять решение за суд. И концептуально такой подход считаю верным: суд определяет, что именно нужно сделать в спорной ситуации, АУ — исполняет судебный акт. В данном случае АУ пытался поступить ровно наоборот — и попал на убытки.
Ирина Колосова, старший юрист правового бюро «Олевинский, Буюкян и партнеры», отметила, что это дело значительно прежде всего с точки зрения продолжения формирования прокредиторской судебной практики в спорах с арбитражными управляющими.
“Самый главный вывод, который можно сделать из постановления кассационной инстанции, заключается в том, что основной целью банкротства должника является пропорциональное погашение требований его кредиторов и для достижения этой цели конкурсному управляющему необходимо избегать формального толкования положений закона, действовать добросовестно и разумно, очень тщательно просчитывая возможные последствия каждого своего решения. На мой взгляд, в данном случае позицию управляющего трудно назвать противоречащей закону — на момент реализации спорного объекта недвижимости в материалах дела был вступивший в законную силу судебный акт об отказе в признании за требованиями банка статуса залоговых.
Ирина Колосова считает, что постановление окружного суда подтверждает ранее заданную крайне высокую планку требований к исполнению конкурсным управляющим своих обязательств.
“Суд указал, что несмотря на то, что информация об утверждении положения, проведении торгов, заключении договора купли-продажи была общедоступной и должна была быть известна банку, подача в суд заявления об обеспечительных мерах являлась его правом, а не обязанностью, в связи с этим бездействие кредитора в отношении проведения управляющим торгов судом во внимание принято не было. А вот управляющему следовало проанализировать возможные риски и зарезервировать денежные средства на случай пересмотра уже вступившего в силу решения суда”, — пояснила она.
По словам Ирины Колосовой, нельзя не отметить и подход суда к определению исчисления срока исковой давности.
«Суды первой и апелляционной инстанции считали начало течения срока с даты, когда банк должен был узнать о нарушении своих прав — то есть с даты утверждения судом положения о реализации спорного объекта. Суд кассационной инстанции указал — несмотря на то, что в самом положении сведений о залоге не содержалось, запись об ипотеке во время проведения торгов в ЕГРН присутствовала, а следовательно, права банка не были нарушены. Но суд кассационной инстанции нарушение прав банка связал непосредственно с датой распределения денежных средств от реализации залога. При этом, в материалах обособленного спора о включении требований Банка в реестр содержатся сведения о том, что обременение на недвижимое имущество было наложено на срок с 29.12.2015 по 06.12.2018, то есть на дату проведения торгов срок обременения, в соответствии с данными выписки, истек«, — указала она.
Дмитрий Баянов, партнер, руководитель банкротной практики ЦПС «Лексфорт», отметил, что отказ судов нижестоящих инстанций во взыскании убытков мотивирован пропуском срока исковой давности, который, по их мнению, надлежит исчислять с даты утверждения судом положения о порядке продажи имущества.
Однако на момент утверждения положения объект залога еще не выбыл из конкурсной массы, денежные средства от его продажи не распределены, а значит банк все еще мог рассчитывать на удовлетворение требований за счет стоимости залогового имущества. Поэтому отсчитывать срок давности с указанной даты было неверным решением нижестоящих инстанций. Убытки у банка еще не возникли — лишь появились предпосылки к их возникновению. Кроме того, суды безосновательно закрыли глаза на поведение конкурсного управляющего, достоверно осведомленного о существовании спора по залоговому статусу банка. Понимая, что правовые перспективы установления залогового статуса банка объективно существуют, управляющий не должен был спешить с продажей объекта залога.
По словам Дмитрия Баянова, в силу закона управляющий является субъектом профессионального антикризисного управления, что возлагает на него обязанность по обеспечению интересов кредиторов должника.
«В данной ситуации такие интересы выражаются в принятии мер по реализации имущества только после окончательного устранения правовой неопределенности в статусе кредитора. Неисполнение этой обязанности привело к лишению банка возможности утвердить порядок продажи имущества, и получить большую часть денежных средств от его реализации – что полностью нивелировало обеспечительную функцию залога и, тем самым, грубо нарушило права банка», — подытожил он.
Давайте сразу уточним одну простую вещь, для того чтобы любой кредитор в деле о банкротстве обрел статус кредитора третьей очереди, или статус Залогового кредитора третьей очереди, суд должен вынести соответствующий судебный акт, только на основании судебного акта eправляющий включает кредитора в реестр требований кредиторов в указанную cудом очередь, и кредитор получает права, соответствующие данной очереди, так написано в законе. У кредитора «Банк Воронеж» в лице ГК АСВ в данной процедуре банкротства никогда не было определения, подтверждающего его залоговый статус. Теперь, вооружившись этим знанием, рассмотрим происходившее в процедуре в хронологическом порядке. 3 июля 2019 года «Банк Воронеж» обратился в суд с заявлением о включении в реестре требований кредиторов должника «Иск Запад» как обеспеченных залогом. 19 марта 2020 года указанные требования были включены в РТК, но вот в залоговом статусе суд кредитору отказал.
«Видим, что именно на основании сведений из выписки ЕГРН, на которую так настойчиво просила обратить внимание кассация, суд первой инстанции и пришел к выводу о том, что у кредитора нет залогового статуса, что потом подтвердила апелляция. Видим, что именно на основании сведений из выписки ЕГРН, на которую так настойчиво просила обратить внимание кассация, суд первой инстанции и пришел к выводу о том, что у кредитора нет залогового статуса, что потом подтвердила апелляция. До этого момента, управляющим была опубликована инвентаризация имущества и в соответствие с законом, 15 мая 2020 года прошло собрание кредиторов с повесткой об утверждении положения о продаже имущества должника, редакцию управляющего кредиторы не утвердили, своей не предложили. «Банк Воронеж» участия в собрании не принимал. 1 июня 2020 года конкурсный управляющий обратился в суд с ходатайством об утверждении положения о продаже имущества. 25 сентября 2020 года, то есть после вступления в законную силу определения о включении требования «Банка Воронеж» в реестр требований кредиторов должника без залогового статуса, суд вынес определение об утверждении порядка продажи имущества. «Банк Воронеж» участия в судебных заседаниях не принимал, позицию не представлял, определение не оспаривал. 9 октября 2020 года в ЕФРСБ опубликовано сообщение о начале торгов. 24 ноября 2020 года состоялись торги и 25 ноября в ЕФРСБ опубликовано соответствующее сообщение. 30 ноября 2020 года с победителем торгов заключен договор купли-продажи и снова опубликовано сообщение на ЕФРСБ. 28 декабря 2020 года в конкурсную массу поступила оплата от победителя торгов. И Федеральной Налоговой Службой произведено принудительное списание денежных средств с расчетного счета должника в счет погашения текущих требований Второй очереди (НДФЛ). 19 июля 2021 года в суд поступила кассационная жалоба банка на вышеуказанные судебные акты об отказе в признании за ним залогового статуса», — подытожил он.
Юрист напомнил, что согласно картотеке арбитражных дел, информация о поступлении в суд округа «Жалоба № б/н от 13.07.2021» датирована 19 июля. Это более чем полностью расходится с написанным в постановление суда округа, отмечает Денис Качура.
«Смотрим на предыдущее активное действие кредитора и понимаем, что он не предпринимал никаких действий в течение года. Вообще никаких. Он не участвовал в собраниях, в судебных заседаниях, не давал письменных позиций, не просил обеспечительных мер, не оспаривал состоявшиеся торги и переход права собственности. Более того, несмотря на то, что постановлением Суда Округа от 31 августа 2021 года судебные акты первой и апелляционной инстанции в части отказа в залоговом статусе были отменены и спор был направлен на новое рассмотрение в первую инстанцию, кредитор Снова не участвовал в судебных заседаниях и никак себя не проявлял, поэтому 10 марта 2022 года суд первой инстанции еще раз отказал кредитору в установлении залогового статуса, поскольку предмет залога был давно и благополучно реализован. А все мои действия как управляющего в данной процедуре были основаны на вступивших в законную силу судебных актах. Теперь давайте немного пофантазируем и представим себе, что к этому моменту у должника оставались бы зарезервированные непойми на каком основании денежные средства на расчетном счете. Получил бы их кредитор «Банк Воронеж»? Нет, поскольку они пошли на погашение, по большей части, второй очереди текущих платежей и частично первой очереди текущих платежей. Очень забавно, когда управляющему в вину пытаются ставить то, что деньги в соответствие с очередностью ушли в бюджет Российской Федерации, причем он даже не сам их заплатил, а ФНС воспользовалась своим правом принудительного списания с расчетного счета. На лицо какой-то сговор», — комментирует юрист.
По словам арбитраюжного управляющего, в этой истории все почему-то забыли о состязательности сторон в судебном процессе, а все ведь элементарно просто, кредитор «Банк Воронеж» в лице ГК АСВ проиграл.
«Проиграл спор о залоговом статусе, потерял предмет залога (если допустить, что он был) и спустя три с лишним года после этого, пытается прикрыть свою некомпетентность и нерасторопность подачей заявления о взыскании убытков с конкурсного управляющего, который просто работал активнее, профессиональнее и эффективнее. Грустная, но повсеместная история, за десять лет работы управляющим, я отношусь к этому спокойно. А вот что меня действительно расстраивает, так это то, что суд округа отправил спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции и указал на необходимость переоценки доказательств и выводов суда и ведь никто даже не обращает на это внимание — кассация сказала, значит так надо, а то, что это выход за пределы компетенции кассационного суда, никого уже не волнует. Жалоба на данный судебный акт подана — посмотрим, как отреагирует суд выше, но будем честными: споры, которые были отправлены кассацией на новое рассмотрение, ВС забирает крайне редко», — резюмирует Денис Качура.
