В рамках банкротства «Витас Банка» суд привлек к субсидиарной ответственности в размере 3,3 млрд рублей семерых контролирующих должника лиц, в том числе и компанию «Миропак Групп». Банк получил в отношении «Миропак Групп» исполнительный лист, однако в дальнейшем исполнительное производство было прекращено ввиду отсутствия у должника имущества. При этом через некоторое время «Миропак Групп» было исключено из ЕГРЮЛ в связи наличием в реестре недостоверных сведений. АСВ как конкурсный управляющий «Витас Банка» потребовало в суде уже вне рамок банкротного дела банка взыскать с Александра Котова (гендиректора и учредителя «Миропак Групп») 3,3 млрд рублей в порядке субсидиарной ответственности по обязательствам «Миропак Групп». Суд первой инстанции, с которым согласились апелляция и кассация, отклонил иск АСВ. После чего Агентство пожаловалось в Верховный суд, который отменил акты нижестоящих судов и направил спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции (дело А40-165246/2022).
Фабула
В 2012 году суд признал «Витас Банк» банкротом, введя конкурсное производство. В 2016 году семь контролирующих должника лиц (КДЛ) были привлечены к субсидиарной ответственности в размере 3,3 млрд рублей.
Суды исходили из наличия у КДЛ права давать обязательные для банка указания и возможность определять его действия; установили совершение неразумных, недобросовестных действий (бездействия), повлекших банкротство банка, а также совершение с одобрением этих лиц сделок по выводу активов банка.
Банк тогда же получил исполнительный лист в отношении ООО «Миропак Групп» (одного из привлеченных к субсидиарке КДЛ). Еще через полгода судебный пристав-исполнитель возбудил исполнительное производство, которое было окончено на основании пункта 4 части 1 статьи 46 закона «Об исполнительном производстве» ввиду отсутствия имущества у должника.
В августе 2019 года «Миропак Групп» было исключено из ЕГРЮЛ в связи наличием в реестре недостоверных сведений.
При этом гендиректором и учредителем «Миропак Групп» был Александр Котов. Конкурсный управляющий «Витас Банка» (Агентство по страхованию вкладов, АСВ) посчитал, что недобросовестные действия Котова А.А., контролировавшего общество «Миропак Групп» в качестве его руководителя и единственного участника, привели к невозможности выплаты подтвержденной судебным актом задолженности, в связи с чем обратился в суд с иском о взыскании с Александра Котова 3,3 млрд рублей в порядке субсидиарной ответственности по обязательствам «Миропак Групп».
Суд первой инстанции, с которым согласились апелляция и кассация, отклонил иск АСВ.
После чего Агентство пожаловалось в Верховный суд, который решил рассмотреть этот спор.
Что решили нижестоящие суды
Суды сослались на недоказанность управляющим обстоятельств, указывающих на совершение Котовым каких-либо действий (в том числе недобросовестных и неразумных), ставших причиной непогашения долга.
По мнению судов, само по себе исключение общества «Миропак Групп» из ЕГРЮЛ в результате действий (бездействия), приведших к такому исключению (отсутствие отчетности, расчетов в течение длительного времени), не является достаточным для привлечения Котова к субсидиарной ответственности.
Суды сослались на то, что ликвидация общества «Миропак Групп» проведена на основании решения налогового органа, а не на основании решения его участника, указали на наличие у управляющего права обратиться с возражениями относительно ликвидации этого общества или с заявлением о признании его несостоятельным, которым он не воспользовался, в связи с чем несет риск неблагоприятных последствий.
Суды также отметили, что истцом уже реализовано право привлечения контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности.
Что думает заявитель
АСВ ссылается на неправильное распределение судами бремени доказывания вопреки правовым позициям, изложенным в постановлениях Конституционного суда РФ от 07.02.2023 № 6-П, от 21.05.2021 № 20-П, определении СКЭС Верховного суда РФ от 04.10.2023 № 305-ЭС23-11842.
Заявитель также указывает на неисполнение ответчиком (Александром Котовым) обязанности по обращению с заявлением о банкротстве или о ликвидации общества при наличии непогашенного долга, что лишило банк и его кредиторов прав, предоставленных кредиторам в деле о банкротстве.
Бездействие Котова в виде непредставления бухгалтерской и налоговой отчетности повлекло отображение в реестре недостоверных сведений, что привело к последующему исключению общества из ЕГРЮЛ и утрате возможности исполнения обязательства.
Вместе с тем доказывание недобросовестности ответчика затруднено — отсутствует доступ к документации о хозяйственной деятельности общества, что привело к неравенству процессуальных возможностей.
По мнению подателя жалобы, необращение конкурсного управляющего с возражениями на ликвидацию общества не влечет утрату у него права на возмещение убытков.
Что решил Верховный суд
Судья ВС Г.Г. Кирейкова сочла доводы жалобы заслуживающими внимания и передала спор в Экономколлегию.
Что в теории
ВС напомнил, что кредиторам, требующим привлечения к субсидиарной ответственности контролирующего должника лица, не раскрывающего документы хозяйственного общества, необходимо и достаточно доказать состав признаков, входящих в соответствующую презумпцию, в частности:
наличие и размер непогашенных требований к должнику;
статус контролирующего должника лица; его обязанность по хранению документов хозяйственного общества;
отсутствие (искажение) этих документов.
Презумпция носит опровержимый характер и иное может быть доказано лицом, привлекаемым к субсидиарной ответственности. Это лицо должно обосновать, почему доказательства кредиторов не могут быть приняты в подтверждение их доводов, раскрыв свои документы и представив объяснения относительно того, как на самом деле осуществлялась хозяйственная деятельность и чем вызвана несостоятельность должника, каковы причины непредставления документов и насколько они уважительны и т. п.
Предусмотренная подпунктом 2 пункта 2 статьи 61.11 закона о банкротстве презумпция применима также в ситуации, когда иск о привлечении контролирующего лица к субсидиарной ответственности подается кредитором вне рамок дела о банкротстве - в случае исключения юридического лица из реестра как недействующего («брошенный бизнес»).
Иное создавало бы неравенство в правах кредиторов в зависимости от поведения контролирующих лиц и приводило бы к получению необоснованного преимущества такими лицами только в силу того, что они избежали процедуры банкротства контролируемых лиц, подчеркнула Экономколлегия.
Во всяком случае, при рассмотрении исков о привлечении к субсидиарной ответственности бремя доказывания должно распределяться судом с учетом необходимости выравнивания возможностей по доказыванию юридически значимых обстоятельств дела, имея в виду, что кредитор, как правило, не имеет доступа к информации о хозяйственной деятельности должника, а контролирующие должника лица, напротив, обладают таким доступом и фактически могут его ограничить по своему усмотрению.
Суд вправе исходить из предположения о том, что виновные действия (бездействие) контролирующих лиц привели к невозможности исполнения обязательств перед кредитором, если установит недобросовестность поведения контролирующих лиц в процессе, например, при отказе или уклонении контролирующих лиц от представления суду характеризующих хозяйственную деятельность должника доказательств, от дачи пояснений либо их явной неполноте, и если иное не будет следовать из обстоятельств дела.
По существу
При рассмотрении настоящего дела истец последовательно указывал, что общество «Миропак Групп», впоследствии исключенное регистрирующим органом из ЕГРЮЛ в связи с недостоверностью сведений о юрлице, имело непогашенную задолженность перед банком, которая носила бесспорный характер, поскольку была подтверждена судебным актом.
Несмотря на это Котов не принял никаких мер для погашения задолженности и способствовал исключению «Миропак Групп» из ЕГРЮЛ как недействующего лица. Бухгалтерская и налоговая отчетности не сдавалась Котовым от имени «Миропак Групп» в налоговый орган, что послужило поводом для исключения лица из реестра как недействующего. Эта документация не была представлена и в материалы настоящего дела.
Котов и его представители ни в одном судебном заседании не участвовали, возражения по иску не подавали.
По мнению Экономколлегию, такое поведение ответчика, обязанного действовать в интересах контролируемого юридического лица и кредиторов, в том числе формировать и сохранять информацию о хозяйственной деятельности должника, раскрывать ее при предъявлении в суд требований о возмещении вреда, причиненного доведением должника до объективного банкротства, давать пояснения относительно причин неисполнения обязательств перед кредитором и прекращения обществом хозяйственной деятельности, является недобросовестным процессуальным поведением, препятствующим осуществлению права кредитора на судебную защиту.
Именно поведение Котова привело к невозможности полноценной проверки доводов истца о причинах, по которым «Миропак Групп» не произвело расчеты с истцом до исключения из ЕГРЮЛ, в связи с чем в силу подпункта 2 пункта 2 статьи 61.11 закона о банкротстве невозможность осуществления расчетов с кредитором по вине контролирующего лица презюмируется, а вывод судов об отсутствии оснований для удовлетворения иска не может быть признан правомерным.
ВС не согласился и с выводом судов о том, что истец был вправе обратиться в регистрирующий орган с возражением о ликвидации ответчика, поскольку применение такого подхода означает, что на кредитора будут возлагаться неблагоприятные имущественные последствия того, что он не смог помешать контролирующим должника лицам в доведении до завершения их намерений по исключению юридического лица из ЕГРЮЛ без проведения ликвидационных процедур и осуществления расчетов.
Непринятие кредитором мер против исключения юридического лица – должника из реестра не образует оснований для освобождения лица от ответственности или уменьшения ее размера.
Итог
ВС отменил акты нижестоящих судов и направил спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Почему это важно
Дело интересно в первую очередь составом участников. Нечасто контролирующим лицом должника-юридического лица признается другое юридическое лицо. И еще реже встречается «транзит» ответственности, когда к ней привлекаются уже контролирующие лица юридического лица, привлеченного к субсидиарной ответственности. С точки же зрения толкования норм права особо ничего не изменилось. Верховный суд придерживался в данном споре существующей правовой позиции «презумпции» вины КДЛ, которую именно ответчик и должен опровергать. Стоит отметить, что вопрос распределения бремени доказывания в спорах о субсидиарной ответственности и некоторых других в настоящее время самый проблемный — суды высших инстанций часто отменяют судебные акты именно по данному основанию. На мой взгляд, данная проблема требует уже урегулирования на законодательном уровне.
Позиция, занятая Верховным судом в данном споре, является логичной и последовательной ранее вынесенным им судебным актам. В настоящем споре Верховный суд сформировал позицию, которую могут применять нижестоящие суды при рассмотрении дел в отношении недействующих юридических лиц. Верховный суд указал о том, что презумпция, установленная подпунктом 2 пункта 2 статьи 61.11 закона о банкротстве, также применима в ситуации, когда иск о привлечении контролирующего лица к субсидиарной ответственности подается кредитором вне рамок дела о банкротстве — в случае исключения юридического лица из реестра как недействующего («брошенный бизнес»). Данный подход, занятый Верховным судом, в очередной раз напоминает всем руководителям и владельцам юридических лиц о том, что бросить компанию, которая имеет долги перед кредиторами, просто так не получится, а исключение из ЕГРЮЛ в такой ситуации также не поможет избежать возможной субсидиарной ответственности.
Вопрос ответственности КДЛ по обязательствам исключенного юрлица встает довольно часто. Подход «налоговая исключила из реестра, я не причем» уже давно не работает. Действительно опровержение презумпции требует активной позиции от КДЛ в суде. «Отсидеться» и не ходить в суд не получится. Нужно доказывать как отсутствие умысла на накопление/увеличение долга, так и не способствование в исключении юрлица из ЕГРЮЛ. Хотя в этом деле ВС и допускает опасный для защиты уклон - доказывать, какие попытки принимал КДЛ, чтобы спасти компанию от исключения из реестра. К таковым могут быть отнесены доказательства не осуществления деятельности или иные ограничения, которые не позволяли или делали нецелесообразным дальнейшее спасение компании.
Алексей Клюев, партнер, руководитель практик «Банкротство» и «Споры» юридической фирмы Bishenov & Partners, отметил, что позиция Верховного суда демонстрирует развитие тенденции последних нескольких лет: ограничение способов списания долгов общества с использованием законодательных механизмов при наличии разного рода злоупотреблений. В частности, путем банкротства, ликвидации или создания условий для внесения в ЕГРЮЛ записи о лице как о недействующем в связи с продолжительной неподачей отчетности.
В определении суд дает понять, что возможность привлечения к субсидиарной ответственности вне процедуры банкротства вполне реализуема на практике. При этом кредиторы могут использовать приемы защиты своих прав, применяемые в процедурах банкротства. Например, ссылаться на презумпции, доказанность которых предполагает наличие вины ответчика в невозможности должника погасить задолженность. В этом случае бремя доказывания будет распределяться по аналогии с «банкротными» обособленными спорами о привлечении к субсидиарной ответственности. Подобный посыл указывает на важность и необходимость детального и всестороннего исследования судами причин и обстоятельств возникновения непогашенных долгов для вынесения взвешенных, объективных и справедливых решений.
По словам старшего юриста коллегии адвокатов «Регионсервис», адвоката Виктории Старонедовой, при рассмотрении настоящего дела было установлено, что ответчик не принял никаких мер для погашения задолженности и способствовал исключению общества из ЕГРЮЛ как недействующего лица.
Обратного со стороны ответчика доказано не было. Фактически ответчик проявил процессуальную пассивность: ни он, ни его представители в судебных заседаниях не участвовали, возражения по иску не представляли. Такое поведение ответчика, обязанного действовать в интересах контролируемого юридического лица и кредиторов, в том числе формировать и сохранять информацию о хозяйственной деятельности должника, раскрывать ее при предъявлении в суд требований о возмещении вреда, причиненного доведением должника до объективного банкротства, давать пояснения относительно причин неисполнения обязательств перед кредитором и прекращения обществом хозяйственной деятельности, является недобросовестным процессуальным поведением, препятствующим осуществлению права кредитора на судебную защиту.
По словам Виктории Старонедовой, в рассматриваемом случае ВС РФ правомерно определил, что именно поведение ответчика привело к невозможности полноценной проверки доводов истца о причинах, по которым общество не произвело расчеты с истцом до исключения из ЕГРЮЛ, а вывод судов об отсутствии оснований для удовлетворения иска не может быть признан законным.
«Каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений, и несет риск наступления последствий совершения или несовершения им процессуальных действий. Изложенная ВС РФ позиция в очередной раз доказывает, что ответчик по спору о привлечении к субсидиарной ответственности должен занимать активную процессуальную позицию, несмотря на то, что бремя доказывания лежит на заявители», — пояснила она.
По словам младшего юриста Nasonov Pirogov Ксении Доможировой, ВС поддержал сформированную им ранее правоприменительную практику относительно распределения бремени доказывания в спорах о «внебанкротном» привлечении КДЛ к субсидиарной ответственности.
Отменяя судебные акты нижестоящих судов, ВС РФ в очередной раз указал на несправедливость подхода, при котором недобросовестному контролирующему лицу в целях избежания привлечения к гражданско-правовой ответственности достаточно лишь занять пассивную процессуальную позицию и не раскрывать факты хозяйственной жизни общества. Данное Определение не изменяет сложившуюся судебную практику. Однако последовательная позиция ВС РФ по вопросу необходимости применения в рамках данных споров оспоримой презумпции вины контролирующих должника лиц и пониженного стандарта доказывания для кредиторов будет в дальнейшем способствовать защите прав добросовестных участников гражданско-правового оборота.
Ксения Доможирова предполагает, что при таком подходе распространенный на практике механизм прекращения деятельности юрлица в силу исключения его из ЕГРЮЛ (обозначенный ВС РФ как «брошенный бизнес»), применяемый в целях уклонения от осуществления ликвидационных процедур, утратит свою актуальность.
«Так как суды не исследовали надлежащим образом фактические обстоятельства спора, ограничившись доводом о недоказанности позиции истца, у СКЭС ВС РФ отсутствовала возможность разрешить спор по существу. Вместе с тем, если при новом рассмотрении ответчик не представит убедительную совокупность доказательств добросовестности своего поведения, полагаю, что требования кредитора будут удовлетворены», — считает она.
По мнению старшего юриста бюро адвокатов «Де-Юре» Дарьи Ивановой, ВС, «к сожалению, вынес очень практикообразующее в своем толковании положений ГК РФ, закона о банкротстве и закона об обществах с ограниченной ответственностью определение, продолжающее ужесточать принципы разумности и добросовестности для руководителей обществ».
С позицией о том, что общество прекратило вести предпринимательскую деятельность по вине руководителя общества, осведомленного о подтвержденном судебным актом денежном обязательстве, что стало основанием для последующего исключения общества из ЕГРЮЛ по инициативе уполномоченного органа, можно согласиться в ситуации, когда прекращение хозяйственной деятельности общества последовало сразу после вынесения судебного акта о привлечении к субсидиарной ответственности или в процессе рассмотрения заявления о привлечении общества к субсидиарной ответственности, поскольку в данном случае может усматриваться причинно-следственная связь между действиями (бездействием) руководителя общества и невозможностью исполнения судебного акта.
Однако, по словам Дарьи Ивановой, вывод ВС о том, что применение подхода о необращении кредитора с возражениями относительно исключения общества из ЕГРЮЛ означает возложение неблагоприятных последствий собственного невмешательства в деятельность общества на кредитора крайне сомнителен.
«Во-первых, возбуждение исполнительного производства само по себе происходит только по инициативе кредитора. Во-вторых, такая позиция будто снимает любые стандарты проявления добросовестного и разумного поведения со стороны взыскателя, делая статус кредитора/взыскателя чуть ли не неприкосновенным, а также перекладывает их на контролирующее общество лицо, что еще более ужесточает и без того жесткие стандарты для руководителей и участников общества. Также совершенно очевидно, что подход, изложенный в этом определении, будет применяться ретроспективно, то есть, на правоотношения, существовавшие до момента опубликования соответствующего толкования положений ГК РФ, Закона о банкротстве, Закона об обществах с ограниченной ответственностью, несмотря на указание об отсутствии обратной силы положений гражданского законодательства, поскольку указанная норма распространяется на положения законодательства, но, к сожалению, не на его толкование», — указал она.
По мнению Дарьи Ивановой, обращаясь в суд с заявлением о внебанкротной субсидиарной ответственности, кредитор исправил собственную ошибку, не указав в качестве ответчика руководителя и единственного участника общества в споре о привлечении к субсидиарной ответственности кредитной организации.
Верховный суд в данном случае борется с совершенно странной практикой, свойственной в основном судам московского округа, когда ответчик по делам о привлечении к субсидиарной ответственности юрлица, ликвидированного в административном порядке, может занимать крайне пассивную позицию и суды при этом устанавливают чрезмерно завышенный стандарт доказывания для истца по делу. Аналогичная ситуация складывается с делами о взыскании убытков с членов органов управления юридическими лицами в порядке ст. 53.1 ГК РФ. Этот подход московских судов противоречит как практике других арбитражных округов, так и практике и Верховного, и Конституционного суда. Видимо, подход к распределению бремени доказывания, которого придерживаются московские суды, заставил Верховный суд в очередной раз вернуться к этой проблеме путем отмены соответствующих актов, чтобы суды скорректировали свою позицию по этому вопросу.
По словам советника практики разрешения споров юридической фирмы «Томашевская и партнеры» Дениса Крауялиса, Верховный суд РФ в рассматриваемом деле в очередной раз подтвердил, что пассивное процессуальное поведение контролирующего лица является недобросовестным поведением последнего.
Такое поведение препятствует осуществлению права кредитора на судебную защиту. Отмечено, что неучастие в судебных заседаниях, непредставление возражений на иск, отказ от дачи пояснений, уклонение контролирующих лиц от представления суду характеризующих хозяйственную деятельность должника доказательств способствует получению необоснованного преимущества такими лицами в рамках рассмотрения споров в делах о банкротстве, в том числе при рассмотрении вопросов о привлечении таких лиц к субсидиарной ответственности, что делает невозможным доказать необходимые факты кредитору или управляющему в отсутствии таких сведений. Ошибка нижестоящих судов заключалась именно в том, что они необоснованно возложили на конкурсного управляющего бремя доказывания обстоятельств, свидетельствующих о том, что именно действия контролирующего лица стали причиной непогашения образовавшегося долга.
По словам Дениса Крауялиса, ВС РФ уже неоднократно подчеркивал, что в таких ситуациях бремя доказывания и опровержение заявленных доводов истца лежит именно на контролирующем должника лице (одно из последних дел по аналогичному вопросу было рассмотрено СКЭС ВС РФ в марте этого года — определение по делу о банкротстве «АгроСерсис» от 25.03.2024 № 303-ЭС23-26138).
«Следует отметить, что в рассматриваемом деле ВС РФ затронул еще один актуальный вопрос, а именно – о влиянии неподачи возражений заинтересованным лицом на ликвидацию должника. Судебная коллегия отметила, что при неподаче такого рода возражений на заинтересованных лиц не должны возлагаться неблагоприятные имущественные последствия того, что они не смоги помешать контролирующим должника лицам в доведении до завершения их намерений по исключению юридического лица из ЕГРЮЛ без проведения ликвидационных процедур и осуществления расчетов. Непринятие кредитором мер против исключения юридического лица – должника из реестра не образует оснований для освобождения лица от ответственности или уменьшения ее размера (пункт 1 статьи 404 и пункт 2 статьи 1083 ГК РФ, пункт 11 статьи 61.11 закона о банкротстве)», — указал он.
Зачастую с ликвидированных компаний уже бесперспективно что-то взыскивать. В данном деле кредитор пошел дальше и решил использовать механизм привлечения КДЛ к субсидиарной ответственности. Исключение компании как недействующей из ЕГРЮЛ свидетельствует о том, что учредитель и/или директор не занимались ей и не соблюдали требования законодательства по ведению бухгалтерского учета и погашению задолженностей (при наличии таковых). Верховный суд обратил внимание на то, что суды нижестоящих инстанций необоснованно переложили бремя отслеживания статуса хозяйственной деятельности и контроля за руководителем должника на кредитора, пытавшегося получить взысканные судом денежные средства. Последнее обстоятельство также имеет важное значение при установлении оснований для привлечения КДЛ к субсидиарной ответственности. Данный судебный акт безусловно положительно повлияет на судебную практику при взыскании кредиторской задолженности. Однако вопрос реального получения денежных средств кредитором даже после привлечения к субсидиарной ответственности должника все равно остается актуальным.
Главный юрист юридической компании NERRA Анна Прохорова отметила, что в настоящее время растет популярность применения внебанкротного привлечения КДЛ к субсидиарной ответственности по долгам общества, однако, указанный механизм требует осуществления предварительных действий: обращение с заявлением о банкротстве юридического лица и дальнейшее прекращение процедуры банкротства в связи с отсутствием имущества и денежных средств на финансирование процедуры.
В данном случае у конкурсного управляющего отсутствовала такая возможность, поскольку юридическое лицо уже было ликвидировано. Примечательна позиция нижестоящих судов, которые в рамках иска АСВ о привлечении Котова к субсидиарной ответственности по обязательствам банка не применили положения ст. 61.11 закона о банкротстве. То есть фактически суды рассматривали исковое требование, идентичное предъявляемым в рамках процедуры банкротства, но в отсутствие применения инструментов упрощенного доказывания, а именно –- опровержимых презумпций, установленных законом о банкротстве. Соответственно, в настоящем деле указанное привело к тому, что кредитор с задолженностью бесспорного характера вынужден доказывать, что неисполнение спорных обязательств вызвано недобросовестными или неразумными действиями ответчика, а также то, что ответчик, являясь руководителем и участником ООО «Миропак Групп», намеренно уклонялся от погашения задолженности перед заявителем, скрывал имущество и выводил активы организации.
По мнению Анны Прохоровой, естественно, указанный дисбаланс в доказывании привел к тому, что даже в отсутствие каких-либо процессуальных позиций или объяснений со стороны Котова суды вынесли решение в пользу последнего.
«Важно отметить, что сообщение в налоговый орган сведений или предоставление документов, свидетельствующих о достоверности сведений, в отношении которых регистрирующим органом направлено уведомление о недостоверности, по смыслу п. 6 ст. 11 закона о государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей является обязанностью руководителя. Именно его активные действия в первую очередь должны повлечь предотвращение ликвидации юридического лица, а не действия его кредиторов. Таким образом, в данном случае принятое определение Судебной коллегии выглядит обоснованным и справедливым», — считает она.
ВС РФ последовательно занимает позицию о возможности привлечения к субсидиарной ответственности контролирующих лиц по долгам компаний, исключенных из единого государственного реестра юридических лиц. В данном деле заложена позиция о недопустимости перекладывания на кредитора ответственности по неподаче ИФНС возражений на исключение из реестра. С точки зрения права эта позиция не кажется обоснованной, законом заложены процессуальные последствия непредъявления кредитором требований о включении в реестр при банкротстве, либо при ликвидации юридического лица, а также последствия, связанные с пропуском сроков на предъявление требований. Подход ВС РФ формирует все более позитивную повестку для кредиторов, что, вероятнее всего, повлечет расширение практики привлечения к субсидиарной ответственности.
В настоящем деле Верховный суд РФ устранил несправедливый и незаконный подход к распределению бремени доказывания. Действительно, положения закона о банкротстве содержат ряд опровержимых презумпций, исходя из которых вред должнику и его кредитором предполагается причиненным КДЛ, пока не доказано обратного. То есть контролирующее лицо всегда считается виновным по умолчанию, пока данное лицо не представит доказательства, подтверждающие его невиновность. Подход же, примененный нижестоящими судами, освободил КДЛ от какого-либо доказывания, возложив доказывание всех обстоятельств на заявителя. В результате данного подхода были нарушены не только установленные законом презумпции, но и принцип справедливости, поскольку заявитель объективно лишен возможности представить какие-либо внутренние документы общества-должника. В связи с указанным считаю, что Верховный суд РФ в очередной раз указал нижестоящим судам на верное и законное распределение бремени доказывания по делам о привлечении к субсидиарной ответственности.
Любовь Махлай, адвокат, старший юрист АБ КИАП, отметила, что комментируемое определение продолжает курс ВС, направленный на привлечение к субсидиарной ответственности контролирующих лиц обществ, исключенных из ЕГРЮЛ, если в результате их действий причинен вред кредиторов.
В данном деле ВС РФ справедливо распространил презумпцию, предусмотренную подпунктом 2 пункта 2 статьи 61.11 закона о банкротстве, к делам, когда иск о привлечении контролирующего лица к субсидиарной ответственности подается кредитором вне рамок дела о банкротстве — в случае исключения юридического лица из реестра как недействующего. Однако особенностью данного дела по сравнению с другими подобными делами является то, что требования кредитора вытекают из привлечения исключенного общества к субсидиарной ответственности (в других делах были долги из обычных гражданских правоотношений: аренда, заем и т.п.). ООО «Миропак Групп» в составе общего собрания участников одобрило сделки, направленные на вывод активов банка, за что было привлечено к субсидиарной ответственности.
По словам Любови Махлай, примечательно, что все это время — и в момент одобрения сделок, и вплоть до исключения общества из ЕГРЮЛ — единственным участником и гендиректором ООО «Миропак Групп» являлся Котов, что можно было установить, просто получив выписку из ЕГРЮЛ.
«Не ясно, по какой причине АСВ изначально не указало Котова среди ответчиков в рамках обособленного спора о привлечении к субсидиарной ответственности в банкротстве банка. В итоге в данном деле сложилась двоякая ситуация: формально решение привлечь Котова к субсидиарной ответственности за вред кредитору - банку, причиненный в результате исключения ООО «Миропак Групп» из ЕГРЮЛ, будет правильным. Однако в то же время можно сказать, что конкретно в этом деле по своему существу это будет решение о привлечении Котова к субсидиарной ответственности за одобрение сделок банка, которое он совершил от имени ООО «Миропак Групп». Получается, что такое решение исправляет упущение АСВ в части определения состава ответчиков в споре о привлечении к субсидиарной ответственности в банкротстве банка и искусственно продлевает срок исковой давности на привлечение КДЛ к субсидиарной ответственности под видом иного состава нарушения», — указала она.
