Михаил Гогава и Николай Коновалов заключили соглашение, по которому Гогава погасил задолженность Коновалова перед банком в размере 3,6 млн рублей. В результате запись об ипотеке квартиры Коновалова в пользу банка была погашена. В дальнейшем Гогава обратился в суд с заявлением о включении своих требований в реестр кредиторов Коновалова, который был признан банкротом. Суды первой и апелляционной инстанций признали требования обоснованными, но кассация отменила их акты. Арбитражный суд Московского округа указал, что нижестоящие суды не исследовали доводы о недоказанности возможности Гогавы предоставить деньги и о том, что они могли принадлежать самому Коновалову, который хотел придать залоговому жилью исполнительский иммунитет. Дело направлено на новое рассмотрение.
Фабула
Михаил Гогава и Николай Коновалов заключили в марте 2023 года соглашение об исполнении обязательства третьим лицом по кредитному договору от 01.12.2017 года, который Коновалов заключил с банком «Санкт-Петербург».
На момент заключения соглашения задолженность Коновалова по кредитному договору составила 3,6 млн рублей. Гогава внес указанную сумму на счет Коновалова, что подтверждается приходным кассовым ордером и выпиской из лицевого счета. В результате запись об ипотеке квартиры Коновалова в пользу банка была погашена.
Гогава обратился в Арбитражный суд Москвы с заявлением о включении требований в размере 3,8 млн рублей в реестр Николая Коновалова, который был признан банкротом (дело А40-154631/2023).
Суды первой и апелляционной инстанций признали требования обоснованными. РосБанк пожаловался в Арбитражный суд Московского округа, рассказал ТГ-канал Ликвидация и банкротство.
Что решили нижестоящие суды
Арбитражный суд Москвы и Девятый арбитражный апелляционный суд, учитывая представленный приходный кассовый ордер, выписку по лицевому счету, а также факт погашения банком «Санкт-Петербург» записи об ипотеке, признали наличие финансовой возможности у Михаила Гогавы выдать указанную сумму денежных средств.
Суды сочли заявленные требования обоснованными и подлежащими включению в реестр требований кредиторов Николая Коновалова, учитывая отсутствие доказательств оплаты должником суммы задолженности.
Что решил окружной суд
Арбитражный суд Московского округа указал, что суды первой и апелляционной инстанций в нарушение норм процессуального права оставили без надлежащего исследования и оценки довод РосБанка о том, что имеющиеся в деле доказательства не подтверждают возможности Михаила Гогавы предоставить Николаю Коновалову 3,6 млн рублей.
При установлении требований кредиторов в деле о банкротстве, особенно вытекающих из отношений по передаче должнику в виде займа наличных денежных средств, необходимо учитывать финансовое положение кредитора (с учетом его доходов), позволявшее предоставить должнику соответствующие денежные средства, а также фактическую передачу денег, указанных в оправдательных документах.
Заявитель, позиционирующий себя в качестве кредитора, обязан подтвердить не только возможность предоставления денег с учетом его финансового положения на момент заключения договора займа, но и фактическую передачу денежных средств.
Заслуживают внимания доводы РосБана о том, что деньги, предоставленные Михаилом Гогавой, фактически могли принадлежать Николаю Коновалову, и в 2023 году Коновалов для придания залоговому жилью исполнительского иммунитета через Гогаву погасил свою задолженность перед банком «Санкт-Петербург».
Выводы нижестоящих судов не соответствуют фактическим обстоятельствам дела, что является основанием для отмены принятых по спору судебных актов.
Итог
Арбитражный суд Московского округа отменил акты нижестоящих судов и направил обособленный спор на новое рассмотрение в Арбитражный суд Москвы.
Почему это важно
Никита Минимулин, партнер юридической компании Equal Legal Partners, отметил, что одним из главных вопросов, которые поднимались в деле, является применение повышенного стандарта доказывания в делах о банкротстве.
Гражданский оборот в целом не запрещает исполнение обязательств должника третьим лицом и даже более того — кредитор обязан принять такое исполнение (п. 1 ст. 313 ГК РФ). Также, когда дело касается физических лиц, не запрещены и расчеты в наличной форме путем внесения денежных средств на счет должника. Однако в банкротстве ситуация переворачивается и для исключения злоупотреблений (в том числе создания фиктивной задолженности) суды должны применять повышенный стандарт доказывания для проверки требований кредиторов, что не было сделано в данном деле. Суды не проверили (а) позволяло ли финансовое положение кредитора предоставить такой размер денежных средств, (б) в чем состояла экономическая целесообразность погашения долга должника и, наконец, (в) не могли ли денежные средства изначально принадлежать должнику. Это и стало причиной отмены судебных актов и направления спора на новое рассмотрение для применения повышенного стандарта доказывания.
Антон Никулин, адвокат практик «Банкротство» и «Комплексная защита бизнеса» юридической компании «ПРАВЫЙ БЕРЕГ», отметил, что принятое судом кассационной инстанции постановление согласуется с действующей практикой по рассмотрению обособленных споров о включении в реестр требований кредиторов должника, вытекающих из заемных правоотношений, и подтверждает ее.
В настоящее время, в подавляющем большинстве случаев, при поступлении в суд аналогичных заявлений о включении в РТК, основанных на договоре займа или смежных правоотношениях кредитора с должником, суд первой инстанции уже в определении о принятии заявления кредитора к производству указывает на необходимость для кредитора представить в суд документы, подтверждающие его финансовое положение и наличие у него финансовой возможности для предоставления займа должнику в указанном им размере. В рассматриваемом случае суды первой и второй инстанций, при рассмотрении обособленного спора, проигнорировали установленные в п. 26 постановления Пленума ВАС РФ №35 от 22.06.2012 г. повышенные стандарты как доказывания, так и проверки и оценки доказательств. Позиция судов совпала с позицией ВС РФ, отраженной, в т.ч., в определениях № 41-КГ17-39 от 131.02.2018 г., № 46-КГ20-21-К6 от 01.12.2020 г., согласно которой вопрос об источнике возникновения принадлежащих заимодавцу денежных средств, по общему правилу, не имеет значения для разрешения гражданско-правовых споров.
Антон Никулин полагает, что с учетом правовой позиции Конституционного суда о широком круге лиц, для которых процедура банкротства имеет правовые последствия, такая позиция ВС РФ применима к аналогичным спорам, рассматриваемым судами за пределами дел о банкротстве.
«Специфика банкротства, вытекающая из специального законодательства, а также связанная с высокой вероятностью предъявления в суд фиктивных требований делает обоснованным и оправданным включение судом в предмет доказывания обстоятельств, указанных в п. 26 постановления Пленума ВАС РФ №35 от 22.06.2012 г. Это необходимо для проверки добросовестности как кредитора, так и должника», — пояснил он.
Михаил Карпенко, младший юрист практики разрешения споров ALUMNI Partners, отметил, что проблема включения в реестр кредиторов мнимой задолженности все так же актуальна для банкротного права.
Неформальные связи с должником позволяют сформировать внешне безупречную доказательственную базу. В такой ситуации независимым кредиторам стоит обращать внимание на совокупность косвенных доказательств и любые отклонения от стандарта нормального поведения в гражданском обороте. В рассмотренном деле такие отклонения имели место: 1) Новый кредитор отказался от «сильного» ипотечного обеспечения; 2) Размер процентов был снижен до уровня близкого к ключевой ставке; 3) Стороны бездействовали при утверждении графика погашения долга. Подобные обстоятельства не могли не вызывать у нижестоящих судов разумные сомнения. Однако они ограничились ссылкой на факт платежа, не выяснили реальные экономические возможности кредитора для предоставления денежных средств и не перераспределили бремя доказывания. Кассационный суд обоснованно отменил судебные акты, указав на допущенные значимые ошибки. По моему мнению, позиция будет дисциплинировать суды разрешать споры с точки зрения выравнивания баланса процессуальных возможностей, а не формального рассмотрения.
Дмитрий Бирюлин, адвокат «Кульков, Колотилов и партнеры», отметил, что в деле о банкротстве Коновалова суды рассмотрели вопрос о том, является ли недобросовестным погашение долга, чтобы спасти единственное жилье.
Если первая и апелляционная инстанция не усмотрели недобросовестного поведения, то суд округа направил спор на новое рассмотрение для исследования обстоятельств финансирования. Хотя суд округа прямо не признал недобросовестный характер поведения, однако выводы суда могут сузить сферу применения механизма погашения третьим лицом (ст. 313 ГК РФ). Изначально практика складывалась так, что недобросовестность выражается в получении контроля над ходом процедуры (определение ВС РФ от 15 августа 2016 г. по делу №А53-2012/2015). Теперь суд округа допустил, что погашение третьим лицом кредита за должника, чтобы прекратить «ипотечный» статус и создать иммунитет для жилья, может быть признано недобросовестным.
По мнению Дмитрия Бирюлина, неочевидно, почему подобное погашение должно быть признано порочным для отказа во включении:
подобное погашение не нарушало бы права других кредиторов;
факт дорогостоящего характера жилья и возможного спора об исключении недвижимости не входит в предмет доказывания. Если доказан факт погашения, значит права перешли и нужно включать требования в реестр.
«Позиция округа, по сути, закрывает опцию погашения требований по договору ипотеки, что может негативно сказаться как на должнике, так и на залоговом кредиторе. Однако суд округа напрямую не признал выводы судов о применении механизма погашения неправильными, а направил дело на новое рассмотрение для исследования источника происхождения денег. В этой связи в споре еще рано ставить точку», — пояснил он.
Судебная практика последних лет демонстрирует критический подход к оценке доказательств реальности долгов перед кредиторами. При наличии сомнений у кого-либо из участвующих лиц кредиторы обязаны представить исчерпывающие доказательства, в том числе наличие финансовой возможности. Судебный акт направлен против искусственного формирования кредиторской задолженности, по сути направлен на защиту интересов независимых кредиторов.
Суд кассационной инстанции справедливо указал, что к обстоятельствам, которые подлежат исследованию при включении требования в реестр, относится вопрос имущественного положения заявителя. Так, не может претендовать наравне с другими кредиторам на активы должника лицо, требование которого, хотя и документально подтверждено, но в действительности отсутствует. Критерий реальности имущественного притязания выступает гарантией положения независимых кредиторов. Указанный вопрос должен исследоваться судом самостоятельно всякий раз, когда разрешается – обоснованным ли является заявление о включении требования в реестр должника. Кассационная инстанция верно отметила, что реальность может быть установлена посредством выяснения имущественного положения заявителя. Нижестоящие суды, сконцентрировавшись на доказательствах, которые подтверждают само требование, оставили без внимания вопрос существования долга. Представляется, что позиция кассационной инстанции благоприятно повлияет на судебную практику, вынуждая суды отойти от формального анализа документов, подтверждающих требование, в пользу комплексного подхода, в рамках которого учитывается имущественное положение заявителя.
Дмитрий Королев, адвокат, старший юрист АБ «Линия Права», отметил, что кассация обозначила две проблемы.
“Первая проблема: классическое создание искусственной задолженности. Используя друзей, родственников, связанные компании и пр., должник формирует против себя требования за счет принадлежащих ему же денег. Впоследствии эти требования помогают ему контролировать процедуру, забирать часть выручки от реализованного имущества. Чтобы это предотвратить, принцип состязательности в банкротстве действует с важными оговорками. В отличие от ординарного процесса, судья не может ограничиться констатацией наличия долга на основе изучения первичных документов, но должен удостовериться, мог ли кредитор при его финансовом состоянии предоставить должнику такие деньги. Кассация воспроизвела эту позицию. Вторая проблема: цель, ради которой должник и дружественный кредитор провели всю операцию. Кассация предположила, что таким образом должник очистил квартиру от залога, чтобы впоследствии вывести ее из конкурсной массы через правила об исполнительском иммунитете. Сама по себе такая цель не является противозаконной, однако действия по её достижению — включение в РТК долга, которого на самом деле нет, и, вероятно, преимущественное удовлетворение требование залогового кредитора, — вряд ли могут быть одобрены.
С позицией суда кассационной инстанции следует согласиться. В данном случае нижестоящие суды формально подошли к оценке обстоятельств дела и возражений кредитора, что недопустимо в делах о банкротстве. При этом нижестоящие суды установили, что новый кредитор погасил требования банка, обеспеченного ипотекой, но в силу условий соглашения сам никакого обеспечения не получил. Такая ситуация совсем не укладывается в рыночный характер отношений. Нижестоящим судам уже по этой причине необходимо было более тщательно исследовать разумные экономические мотивы заключения соглашения на таких условиях.
Василий Захаров, юрист судебно-арбитражной практики АБ «Шварц и Партнеры», считает, что с позицией окружного суда следует согласиться.
Даже если факт уплаты заявителем денег по обязательствам должника бесспорен, как в настоящем деле, в отсутствие доказательств источника дохода заявителя суд вправе исходить из безденежности займа. В противном случае должник мог бы, передавая кредитору деньги и погашая от его имени свои обязательства, в дальнейшем включать в реестр необоснованное требование на эту сумму. То, что в настоящем деле при заключении и исполнении договора о погашении обязательства заявитель не просил заменить кредитора по ипотеке на себя, а не возражал против погашения записи о ней, также свидетельствует о достоверности именно такой версии событий.
