Марат Фаттахов

Именно такой подход заняли нижестоящие суды и в рассматриваемом деле. Однако он в корне неверен. Позиция суда округа является правильной и соответствует намеченной тенденции более тщательно проверять и оценивать влияние действий контролирующего лица на возникновение признаков объективного банкротства.

Доводы суда округа, что уполномоченный орган лишается права на судебную защиту нарушенных прав, также спорны. В качестве причины приостановления производства по делу уполномоченный орган ссылался на начисление конкурсному управляющему вознаграждения, когда практически все процессуальные действия завершены. При таких обстоятельствах уполномоченный орган не лишен возможности защищать свои права кредитора через механизм уменьшения фиксированного вознаграждения конкурсного управляющего, если имеются основания для этого. Вероятно, суд округа посчитал, что подход Верховного Суда является слишком жестким и применительно к сложившейся ситуации данного дела было бы целесообразнее дать возможность обжаловать такой судебный акт. В результате этого, возможно, Верховный Суд изменит свой подход к обжалованию судебных актов на более гибкий.

Согласно разъяснениям Верховного Суда для применения презумпции пп. 2 п. 2 ст. 61.11 Закона о банкротстве сначала необходимо установить, что конкурсный управляющий не смог сформировать конкурсную массу на основании документации, полученной самостоятельно из иных источников. В данном деле нижестоящие суды эту стадию просто пропустили и сразу сделали вывод, что непередача документов влечет субсидиарную ответственность. Поэтому суд округа справедливо указал, что для применения данной презумпции они должны были сперва проанализировать, позволяли ли имеющиеся у конкурсного управляющего документы установить судьбу активов должника, которые были у него в 2016 г..

Сначала суды оценили только кредитный договор банка с компанией Hillsham Limited, затем оценили этот кредитный договор в совокупности еще с двумя сделками и только потом дали оценку всей совокупности сделок по перечислению денежных средств. Так, первоначально суды рассмотрели требование банка к ООО «Томскинвест», вытекающее из кредитного договора с компанией Hillsham Limited и договором поручительства с должником. Примечательно, пока суды рассматривали обоснованность требования банка в деле о банкротстве, банк оспаривал в Арбитражном суде Москвы этот же кредитный договор с компанией Hillsham Limited, а также договор купли-продажи акций между компанией Hillsham Limited и компанией Vandenburgh Limited, договор займа между компанией Vandenburgh Limited и ООО «Томскинвест» как цепочку притворных сделок, прикрывающих вывод средств из банка в пользу ООО «Томскинвест».

На первый взгляд данное разъяснение соответствует общему подходу к истребованию доказательств и сведений, предусмотренному ст. 66 АПК: суд осуществляет содействие лицу только, если у него отсутствует возможность получить необходимые сведения и документы самостоятельно. Но одновременно с этим при буквальном прочтении разъяснения можно прийти к выводу, что Пленум ВС занял более жесткую позицию: арбитражный управляющий может просить о содействии суда только в ситуации, когда получил отказ в предоставлении сведений и документов. Это может привести к неоднозначным ситуациям. На практике многие организации просто игнорируют обращение арбитражного управляющего и не направляют ему письменный ответ с отказом в предоставлении информации. Тогда получается, что арбитражный управляющий самостоятельно не получил необходимую информацию, но и в суд он не может обратиться, поскольку у него отсутствуют доказательства отказа в ее предоставлении.

При этом в передаточном определении Верховного Суда РФ указывается, что после своего назначения конкурсный управляющий от имени должника поддерживал требование об оспаривании сделки с целью защиты интересов гражданско-правового сообщества кредиторов. Такая формулировка не совсем укладывается в прежнюю позицию Верховного Суда РФ. Так, в п. 10 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 4 (2020) со ссылкой на п. 32 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 25 июня 2015 г. № 25 указывается, что при оспаривании участником должника сделок по общегражданским основаниям вне дела о банкротстве конкурсный управляющий является представителем именно общества-банкрота. В этом случае участник должника преследует свой интерес (увеличение шансов получения ликвидационной квоты после расчетов с кредиторами), а конкурсный управляющий – свой (защита интересов должника), несмотря на то что эти интересы совпадают с интересами кредиторов.

Достаточно спорное постановление суда округа. По существу постановление суда апелляционной инстанции было отменено только ввиду того, что все три заявления (должника, супруга должника и кредитора) об оспаривании торгов целесообразнее рассмотреть совместно. Однако объединение споров является правом суда, а не его обязанностью. Если при рассмотрении заявления супруги должника судом апелляционной инстанции существенных нарушений норм права не было, то судебный акт должен был быть оставлен в силе. В этой ситуации в удовлетворении заявлений должника и кредитора в рамках второго спора суд должен был бы отказать на основании ст. 4 АПК, поскольку защита нарушенного права заявителей уже состоялась путем признания торгов недействительными в рамках первого спора по заявлению супруги должника. Никакого предрешения первым спором результатов второго в данном случае нет, второй спор по существу вообще не должен рассматриваться.

С позицией суда кассационной инстанции следует согласиться. В данном случае нижестоящие суды формально подошли к оценке обстоятельств дела и возражений кредитора, что недопустимо в делах о банкротстве. При этом нижестоящие суды установили, что новый кредитор погасил требования банка, обеспеченного ипотекой, но в силу условий соглашения сам никакого обеспечения не получил. Такая ситуация совсем не укладывается в рыночный характер отношений. Нижестоящим судам уже по этой причине необходимо было более тщательно исследовать разумные экономические мотивы заключения соглашения на таких условиях.

Позиция уральской кассации не является кардинально новой. Вывод о том, что прожиточный минимум выплачивается за счет денежных средств, составляющих конкурсную массу независимо от источника ее формирования, встречается в судебных актах АС Уральского округа уже с 2022 г. Эту же позицию можно встретить в актах судов других округов, например, Московского и Волго-Вятского. Поэтому суд кассационной инстанции в очередной раз устранил ошибку нижестоящих судов в грамматическом толковании ст. 446 ГПК, в которой идёт речь об иммунитете любых денежных средств в размере прожиточного минимума. Поступления в виде заработной платы и иных доходов приведены в норме в качестве примера без намерения ограничить предел её действия, для чего и используется союз, в том числе.

Так, в определении от 05.03.2020 № 305-ЭС19-21315 по делу № А40-58702/2018 ВС указал, что отказ кредитора от требования к должнику в деле о банкротстве приравнивается к отказу истца от иска. Отказ от требования в деле о банкротстве свидетельствует об отказе использовать механизмы судебной защиты для взыскания задолженности. В рассматриваемом деле прослеживается тот же подход. В данном случае непредъявление кредитором требования в банкротстве должника ВС приравнял к его добровольному решению не предъявлять исполнительный документ к исполнению, как если бы банкротства и не было. Поэтому сама по себе процедура банкротства, в которой кредитор не участвует, никак не влияет на срок предъявления исполнительного документа. В такой ситуации ВС вполне логично посчитал, что указанный срок был пропущен по причинам, зависящим от самого кредитора, в данном случае последнего цессионария, который не обратился с заявлением о включении требования в реестр требований кредиторов. Формируемая ВС практика ориентирует кредиторов не игнорировать банкротство своих должников и разумно совершать действия, которые в дальнейшем могут повлиять на возможность предъявления к ним требований.

Применяются специальные последствия недействительности. В связи с этим, рассматривая спор о недействительности сделок в деле о банкротстве ООО «Фармстронг», суды не могли определять последствия недействительности для каждого участника цепочки притворных сделок. Более того, конкурсный управляющий «Фармстронга» как заявитель этого и не требовал, а суды были процессуально ограничены заявленными требованиями. Квалификация сделки по продаже имущества притворной означает, что денежные средства были перечислены продавцу (промежуточному звену в цепочке сделок; ответчику) в отсутствие какого-либо для этого правового основания. В таком случае у такого продавца возникает неосновательное обогащение на сумму полученных средств, в связи с этим соответствующие доводы кассатора обоснованно признаны судьей Верховного суда заслуживающими внимания.